Мертвецы не катаются на лыжах

Ул. Аурелиа, 49

Рим

4 октября

Дорогой мистер Стейнз!

Помните ли вы меня? Я имел удовольствие познакомиться с Вами в отеле «Белла Виста» в Санта-Кьяре в январе и во время разговоров, которые мы с Вами вели, был весьма впечатлен Вашей незаурядной деловой хваткой и Вашими организаторскими способностями. Поэтому я сразу же вспомнил о Вас недавно, когда возникло чрезвычайно интересное деловое предложение — предложение, которое может оказаться весьма и весьма прибыльным, если за его исполнение возьмется правильный человек.

Я бы очень хотел лично обсудить с Вами это дело, если оно Вас интересует. Поскольку я собираюсь снова посетить «Белла Висту» в следующем январе, хотел бы знать, не думаете ли и вы провести там свои зимние каникулы. В этом случае мы могли бы с глазу на глаз обсудить план, который у меня имеется.

Со всем почтением,

Фриц Хозер.

Генри молча изучил этот знаменательный документ, потом заключил:

— Итак, вы приехали.

Роджер усмехнулся.

— Конечно, приехал, старина. Что плохого в том, чтобы узнать, о чем речь?

— Приехав сюда, вы не имели никакого представления о характере его делового предложения?

— Ни малейшего.

— Вас не насторожило, что все это сформулировано весьма сомнительно?

— А что плохого в том, чтобы это выяснить? — повторил Роджер.

— Хорошо, согласен. Продолжайте.

— Итак, я приехал. — Теперь в голосе Роджера появилась нотка горечи. — И узнал, что никакого делового предложения не существует. Просто грубая попытка шантажа. Я понимал, конечно, что записка поддельная, потому что никогда в жизни ничего подобного не писал: ту крысу Донати я впервые увидел в зале суда, в Риме. Но Хозер, несомненно, думал, что записка настоящая. Предполагаю, Лупо сам ее написал и продал Хозеру.

— И что вы сделали?

— Рассмеялся ему в лицо, — ответил Роджер, — и сказал, что, помимо того факта, что я полностью разорен и являю собой крайне сомнительный объект для шантажа, записка явно фальшивая, так что вперед, мол, делайте с ней что хотите.

— Почему вы не заявили на шантажиста властям?

— Дорогой мой, я на отдыхе, — сказал Роджер. — И кроме того, это означало бы снова разворошить то дело с «Нэнси Мод», о котором, признаться честно, я хотел бы забыть навсегда. Какой смысл копаться в старой грязи?

— И какова была реакция Хозера, когда вы рассмеялись ему в лицо?

Впервые Роджер ответил после небольшой заминки:

— Он не обрадовался, как вы можете догадаться. Попытался угрожать, но в конце концов до его тупой башки дошло, что я его ничуть не испугался. И тогда он сменил тон.

— Вы, часом, не переворачивали столы, не грозили ему судебным преследованием? — спросил Генри.

Роджер помолчал, закурил сигарету и наконец ответил:

— Вчера вы посоветовали мне говорить правду, и я намерен последовать вашему совету. Надеюсь, вы понимаете, что все это сугубо конфиденциально.

— Вы сами знаете, что я не могу вам этого обещать, — возразил Генри. — Единственное, что могу сказать: мы не станем упоминать об этом без крайней необходимости.

— Ладно. Это честно. — Роджер глубоко затянулся сигаретой. — Я пригрозил ему, что обращусь в полицию, — я чувствовал себя абсолютно уверенно и хотел, чтобы он это осознал. Но Хозер раскусил мой блеф и предложил подать на него в суд, указав при этом, что — как в случае победы, так и в случае поражения — у сэра Чарлза Уиттакера могут возникнуть вполне понятные возражения против меня в качестве будущего зятя, если это дело просочится в газеты. Видите ли, — с обезоруживающей прямотой сообщил он, — я собираюсь жениться на Каро.

— А Хозер это знал?

— Он был на редкость хорошо информирован, — сухо признал Роджер. — Так или иначе, в конце концов мы пришли к соглашению: я не подаю в суд, а он уничтожает записку. Даже при том, что она была фальшивкой, я не хотел, чтобы такой человек, как Хозер, разгуливал с этой штукой в кармане. К сожалению, текст написан на странице из моего старого ежедневника — тот оставался на борту «Нэнси Мод», когда посудину украли. Как видите, именная шапка на листке отчетливо читается, и я полагал, что Хозер — останься эта бумажка у него — мог бы доставить мне еще массу неприятностей.

Генри выглядел погруженным в свои мысли.

— Когда вы пришли к соглашению? — спросил он.