Мертвецы тоже люди

Тяжёлую кольчугу снимать с себя Буривою и надевать на меня было слишком долго, но зерцало, закрывающее беззащитный живот и грудь, кузнец быстро перекинул и ловко щёлкнул ремнями на спине. Нацепил наручи до локтей, одел шелом на буйну голову, вложил свой меч мне в ладонь и тихо напутствовал:

– Становись в плуг [54]… Бессмертный всегда атакует из «стойки гнева».

Буривой не ошибся. Бессмертный вынул меч из ножен и встал на позицию напротив меня. Он несколько раз повернул меч вокруг оси. Клинок сверкал, со свистом рассекая воздух. Толпа раздалась широко назад, освобождая место для поединка.

Бессмертный занёс меч за правое плечо, опустив остриём вниз, целясь мне в живот. Короткий кинжал выставил перед собой.

Я опустил забрало на шеломе, встал, выставив правую ногу вперёд, держа меч на уровне пояса, клинком вверх. Кинжал, как щит, выставил рядом с рукоятью меча и успел заметить молниеносное вращение меча Бессмертного. Клинки скрестились, высекая искры. Бессмертный отклонил меч справа, стараясь развернуть мой клинок и по оси нанести прямой удар в лицо.

Я и сам не понял, как выстоял, отвёл удар, мечи скрестились вновь, сцепившись как приклеенные. Кинжалы давили друг на друга. Мне казалось, будто гора опускается всем весом на левое предплечье. Острия меча и кинжала смотрели прямо в глаза. Я почувствовал, что Бессмертный заваливает мою правую руку вниз, и позволил мечу свободно скатиться по лезвию.

Бессмертный, высекая искры, по инерции отклонил корпус за мечом, и это дало мне возможность перейти от обороны к атаке. Я нанёс поперечный удар, от которого Бессмертный уклонился, и занёс меч за правое плечо, теперь сам атакуя из стойки гнева. Бессмертный отбился, умело уводя меня по кругу за вращениями меча и кинжала. Ему удалось встать для удара. Бессмертный занёс меч под левую подмышку, выставив у локтя кинжал. Такая позиция была хороша и как оборонительная, и как атакующая.

Когда Бессмертный ударил, я удержал меч, но отклонил кинжал, что дало возможность Бессмертному зажать мои клинки между своими. Мы стояли лицом к лицу. Пот градом катил по лицу, застилая глаза. Клинки Бессмертного сгибали мой меч к земле, в позицию, когда удерживать его в неудобном положении невозможно.

Я так сосредоточился на клинках, что пропустил удар коленом в живот. Другой удар панцирем в челюсть отбросил меня на землю.

Я проиграл.

Бессмертный приблизился, остриём кинжала поднял забрало на шлеме и приставил меч к горлу.

Я считал мгновения до смерти, но Бессмертный убрал клинок и, вкладывая в ножны, произнёс:

– Совсем неплохо. Храбро бьёшься. Но с луком стоит ещё потренироваться. В малую дружину пока рано, – заключил Бессмертный. – Подрасти ещё немного, побегай у меня в мечниках. Кто его учит? – Бессмертный окинул взглядом слуг.

– Коваль Буривой, сотник белоцерковского полка, а благоискушению рабыня половецкая Полянка, – ответил высокий старик в белых одеждах друида, выступая вперед. – Говорит, что этот отрок лепший из учеников.

– Буривой останется, половчанку убрать, до девок не допускать… Назначить пост на сорок дней… Теперь у тебя будет новый учитель, отрок, – кивнул друиду Бессмертный. – Ермий, займись отроком и ныне сделай ему две велесовы метки на деснице.

Друид выхватил кинжал и быстро подошёл ко мне:

– Протяни десницу, княжич.

Я послушно снял наручи, скинул рукавицу, закатал рукав власяницы и протянул Ермию правую руку. Тот ловко дважды полоснул кожу, оставляя ровные полоски.

Белый снег окрасился голубыми каплями крови, и возглас изумления невольно вырвался у всех присутствующих во дворе.

– Голубая кровь! Голубая кровь! – доносилось отовсюду.

Лишь лицо Бессмертного оставалось бесстрастным и спокойным.

– Найти сему отроку место во дворце. И выдайте мятель, чтоб не мёрз ночами без половчанки.

В толпе рассмеялись.

– Повезло змеёнышу, – процедил за спиной недавний обидчик.

На этот раз я обернулся. В двух шагах стоял, опираясь рукой на меч с золотой чеканкой, хорошо одетый боярин, молодой, наглый, красивый. Это был любимый стольник царский Собота, муж богатый и нарядный. И это он толкнул меня под локоть. Несколько раз я доставлял Соботе записки из дворца в имение. Дальше порога меня никогда не пускали.

– Что смотришь, пёс, бездарь? Кланяйся в пояс, смерд!

Я поклонился, подобрал с земли шапку.

– Не обижай безотечь [55], боярин Собота, – вмешался Ермий. – Бери борошень [56], княжич, и иди за мной.

– У меня нет брошени, только то, что на мне, – ответил я.

– И правда ты бездарь, – махнул рукой Ермий.

Когда проходили мимо царей, я поймал на себе пристальный взгляд Горына. Смотрел дракон с неподдельным интересом. Уже за спиной я услышал, как Горын негромко сказал Бессмертному:

– Ты растишь зверя, брат.

Поселили меня во дворце, в каморке рядом с баней. Под маленьким оконцем с дутыми, мутными стёклами стояли узкие полати с тюфяком, набитым соломой, на тюфяке – верблюжье одеяло, рядом – кованый сундучок с припасами. На сундуке – ушат с водой, ковш, гребень да рушник. Тесно, нище, но зато тепло и помыться в бане можно в любое время.