Мертвое море

Фабрини бросил на него полный злости взгляд:

— Снова за старое, Сакс?

Лицо Сакса расплылось в широкой, полной тайной радости ухмылке. По глазам было видно, что у него на уме: незаконченное дело между ним и Фабрини. И когда снова придет время танцев, места будет больше, чем в тесной шлюпке.

Менхаус, слегка порозовевший после того, как они наконец выбрались из воды, сказал:

— Я буду спать с ними. Проблем не будет. — Его слова прозвучали зловеще. — Не надо нам никаких проблем.

Сакс попытался обратить все в шутку:

— Со мной их точно не будет, а вот за Крайчеком нужен глаз да глаз.

— Нет, — сказал Кук, — Крайчек, похоже, взял себя в руки.

— Более-менее, — отозвался матрос.

Губительная атмосфера корабля никому не понравилась, но все сошлись в одном: здесь лучше, чем в спасательной шлюпке. По крайней мере, они могли вытянуть ноги, не доставляя друг другу хлопот, и в случае нападения было куда отступить и где принять бой.

Позднее, когда мужчины перекусили крекерами и сыром, запив их теплой водой, а Кук раздал всем глюкозные таблетки, как было сказано в руководстве по выживанию, Фабрини и Кук сели у себя в каюте и разговорились. Даже с открытым иллюминатором воздух по-прежнему был сырым и липким — не холодным, а каким-то тяжелым, спертым.

— Не хочу, чтобы другие знали о том журнале, — заявил Кук. Сакс поднялся на палубу, а Крайчек отправился на поиски чего-то важного, но не сказал, чего именно. — Пользы от этого не будет.

Фабрини усмехнулся:

— Думаешь, Сакса что-либо беспокоит? Черта с два! Не парясь, поднялся на борт корабля-призрака, лишь бы не мешали плести заговоры и интриги.

— Что он, наверное, сейчас и делает.

В этом они не сомневались. В жизни нужно быть готовым к разным неприятностям, и Сакс, будучи подлым и коварным ублюдком, был как раз из их числа. Но представлял ли он реальную угрозу? После того, что они натерпелись от Сакса в шлюпке, — хотя он утверждал, что это было временное помешательство, невроз, прошедший естественным образом, — никто ни в чем не был уверен. Фабрини это не нравилось, но Кук объяснил, что Сакс вряд ли причинит им вред, потому что панически боится остаться один.

— Похоже, Крайчек постепенно возвращается в реальность. Я не хочу травмировать его записями в журнале. Возможно, это полная чушь, хотя я почему-то в этом сомневаюсь.

Фабрини кивнул:

— И все-таки, что ты об этом думаешь? Обо всем том дерьме, которое описывал Форбс, думаешь, это чистая правда?

— Да. Думаю, что правда.

Теперь Кук был лидером — эта роль его пока совсем не вдохновляла, — и он сомневался, что признавать свою веру в безумные слова из старого судового журнала хорошая идея. Любое руководство для начинающих лидеров учит, что нужно заботиться о моральном состоянии людей, но и лгать Кук считал неприемлемым, особенно Фабрини, который читал журнал и был рядом, когда Кука коснулся дух умершего Форбса или то, чем он стал, — отпечаток, отражение.

— И что нам делать? — спокойно спросил Фабрини.

— Если б я только знал. — Кук, сев на койку, не отрывал взгляда от своих коленей. — Думаю, мы должны признать, что застряли в страшном месте и здесь происходят страшные вещи.

Боже, а как же моральное состояние?

— Я размышлял над тем, что Форбс рассказывал про тот, другой корабль, — сказал Фабрини. — И думаю, что здесь таких должно быть много. Ты же слышал все то дерьмо про Треугольник Дьявола? Даже если половина историй — правда, здесь должно быть настоящее кладбище кораблей.

— И самолетов.

— Именно. Может, после того как приведем мозги в порядок, продолжим осмотр? Кто знает, что еще тут можно найти?

«Нет, — подумал Кук, — ты просто не понимаешь, что здесь можно найти или что может найти тебя».

Тем не менее в предложении Фабрини было здравое зерно. «Циклоп» являлся одним из сотен — или тысяч — узников Треугольника Дьявола. Корабли и самолеты исчезали в этой мертвой зоне с незапамятных времен, и «Мара Кордэй», несомненно, была не последней. Возможно, где-то рядом находятся другие суда. И пусть даже на них нет людей, но, возможно, есть еда и вода или, чем черт не шутит, моторные лодки, топливо, оружие и тому подобное.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Фабрини. Если рядом есть другие корабли, мы сможем найти кое-какие припасы. У нас все получится.

Больше всего Куку нравилась даже не жажда исследования, проснувшаяся в Фабрини, а его неожиданно проявившийся позитивный настрой. Кук понимал, что до этого Фабрини был сильно напуган — а кто из них не боялся и не боится до сих пор? — но переборол страх и был полон решимости, что пришлось как нельзя кстати, потому что в этом месте собственный разум мог уничтожить тебя так же быстро, как и затаившееся в тумане нечто.

Фабрини спросил, выждав пару секунд:

— Почему бы тебе просто не рассказать, что у тебя на уме, Кук? Я к тому, что мне-то это уже не навредит.

— А кто сказал, что у меня что-то на уме?

— Никто.

Кук кивнул:

— Ладно. Все это, конечно, хреново, но небольшие преимущества у нас есть.

Он встал, подошел к иллюминатору и, выглянув наружу, окинул взглядом туман и плывущие мимо водоросли.