Мертвое море

Впереди, футах в двадцати от плота, в воде показались пузыри. Их было очень много, как перед всплытием подводной лодки. Тень поднялась к самой поверхности, а затем вновь ушла на глубину, словно давая им знать, что она все еще рядом, но не покажется на глаза, пока сама того не захочет.

— Она просто засела там, — сказал Кушинг. — Совсем мне это не нравится, у меня мурашки от этой твари. Не стесняйтесь, можете тоже сделать признание.

Гослинг с Джорджем едва заметно ухмыльнулись, но Кушинга это ни капли не заботило. Черная масса пугала его точно так же, как и их, но у него, по крайней мере, хватило мужества признаться в этом вслух.

Все замерли в ожидании.

Тварь затаилась.

— Может, хватит уже с нас? — произнес Джордж вслух и тут же об этом пожалел: не стоило озвучивать то, о чем все они думали.

Спустя минут десять жуткой тишины тень начала медленно двигаться в сторону плота, словно у нее было полно времени и она это знала.

— Кажется, она всплывает, — сказал Гослинг.

Нечто, похожее на зонтичный купол, ярко-лиловый у вершины и розоватый, как плоть, по краям, поднималось на поверхность, все больше открываясь их взглядам. Жуткое скопление пузырей, полипов и дыхательных мембран — белого, красного, оранжевого и изумрудного цветов — блестело и подрагивало. По краю купола повисли темные маслянистые узелки, возможно глаза: их были сотни — черных, студенистых, внимательных глаз.

— Это медуза! — воскликнул Кушинг со смесью изумления, ужаса и отвращения в голосе. То же самое чувствовали остальные.

Ее купол оказался футов тридцать в диаметре, а окружающие медузу шипящие пузыри и мембраны были размером с баскетбольные мячи. Они постоянно сдувались и надувались, словно тварь дышала. В воде извивались сотни бледно-желтых щупалец, протянувшихся во всех направлениях. Одни были тонкие, как провода, другие — толще человеческой руки, испещренные рубиново-красными прожилками артерий или нервных узлов. Некоторые из щупалец достигали в длину сотни футов.

— Господи Иисусе, — простонал Гослинг.

Джордж тоже хотел что-то сказать, но у него перехватило дыхание, словно в легких началась песчаная буря, что было, возможно, к лучшему, потому что сквозь его слипшиеся в серую линию губы мог вырваться лишь пронзительный крик: от вида зловещего воздушного шара и его дыхательных пузырей Джорджа повергло в чистый, безудержный ужас.

Этой твари не могло быть в природе.

Выступающие на поверхность сплетения щупалец были такими огромными, что по ним можно было ходить. Глаз всюду встречал извивающуюся тяжелую массу, густую, как заросли лиан в джунглях.

Когда Джордж обрел голос, он тут же поперхнулся от крепкого уксусного смрада твари и смог лишь выпалить:

— Какого черта?! Какого черта?!

Но никто не ответил.

Кушинг и Гослинг сидели неподвижно. Возможно, они боялись, что, если шелохнутся, гигантская медуза почувствует их движение, поймет, где они находятся, и опутает влажными щупальцами. Джордж решил последовать их примеру и замер на месте, несмотря на то что каждый мускул и каждое нервное окончание гудели, словно высоковольтные провода.

Они сидели и ждали, а туман все сгущался, рождаясь светящимися шлейфами и сверкающими завесами, таял в собственных объятиях и рождался снова. От водорослей и болотистой воды поднимался пар. Гигантская кошмарная медуза окружила плот с тремя ледяными скульптурами на борту, словно заросли ламинарий — пятицентовую монетку.

Тяжелое, свинцовое молчание нарушил Сольц.

Он застонал, с клекотом втянул воздух и, чмокнув пересохшими губами, раскрыл рот. Его лицо лоснилось от пота, а незабинтованный глаз остекленел и покрылся белой пленкой.

— Воды, — прохрипел он. — Мне нужно… воды… нужно воды… пить… воды…

Джордж понимал, что парень ранен, и все же ему отчаянно хотелось заткнуть Сольцу рот, потому что повторяющийся глухой звук его голоса привлек внимание медузы: щупальца завибрировали. По краю купола веером росли бесцветные жгутики, похожие на разваренные макароны. До этого они висели, слабо покачиваясь, словно морская трава, а теперь извивались и подрагивали. Возможно, медуза улавливала вибрацию, вызванную звуком голоса.

Кушинг шевельнулся, и полдюжины щупалец дернулись, словно от испуга.

— Сиди тихо, — шикнул на него Гослинг. — Оно знает, что мы рядом, но не знает, где именно.

Сольца затрясло, и водонепроницаемое одеяло сползло ему на колени. Он лежал в носовой части плота, и щупальца твари были от него в считаных дюймах.

В ответ на движение щупальца затрепетали и сменили цвет с пшеничного на ярко-желтый. Большинство из них неподвижно лежали в воде, но с дюжину над поверхностью начали лениво сворачиваться в клубки, как питоны. Купол показался Джорджу искусственным и напомнил желе, вывалившееся из формочки. Прозрачная студенистая масса идеально круглой формы, с виду такая глубокая, что в ней можно утонуть, покрытая резиновой мембраной, похожей на целлофан, залитый кулинарным спреем, теперь тоже меняла цвет: от густого фиолетового до ярко-розового, затем алого, оранжевого и индиго, словно разлитый на воде бензин.

— Чего это оно? — прошептал Джордж.