Мертвое море

— Ты же читал, что написал Форбс. Про белое желе в мертвых телах и в других местах… Что он там писал? Оно испускало странное свечение, доктор обжег руки, прикоснувшись к нему, и ожоги на трупах напоминали те, что остаются от радия. Понимаешь, к чему я клоню?

Фабрини покачал головой:

— Кук, я бросил школу в десятом классе. Растолкуй как следует.

Губы Кука растянулись в ухмылке, но всего на мгновение.

— Радиация.

— Вот дерьмо.

— Да, и ожоги, и то недомогание, которое испытывал экипаж после прогулки по «Корсунду», — все это похоже на радиационное облучение, верно? Лучевая болезнь. В тысяча девятьсот восемнадцатом Форбс ничего не знал о радиации, а доктор Аспер если и знал, то совсем немного. Но все сходится, не так ли?

Фабрини побледнел:

— То, о чем писал Форбс, что убило, по его мнению, экипаж «Корсунда», а потом и его людей… Черт, думаешь, корабль заражен? Мы, наверное, уже светимся в темноте.

— Если мы подверглись воздействию радиации, то уже слишком поздно. Возможно, мы облучены, но не забывай: я просто размышляю, только и всего. К тому же радиационное заражение не всегда держится так же долго, как после взрыва бомбы. Я читал, что большая часть радиоактивного материала имеет период полураспада, который длится несколько дней или недель. Что-то в этом роде. Так что, думаю, спустя почти девяносто лет нам ничего не грозит.

— Пока тварь не вернется.

— Да.

Кук знал, что ходит по тонкому льду, но что-то ему подсказывало, что испускать радиацию для этого существа так же естественно, как для людей — выдыхать углекислый газ. Возможно, это вообще была не радиоактивность в их понимании, а нечто другое, очень на нее похожее.

— Если это нечто придет за нами, — сказал Фабрини, — я хочу, чтобы оно быстрее изжарило нам мозги. Пусть подавится.

— А если оно все еще здесь?

Фабрини покачал головой:

— О, оно определенно здесь. Может, Крайчек и сумасшедший, но это не значит, что он не прав.

9

Они делали для Сольца все, что могли, но этого было недостаточно.

Гослинг, использовав все свои знания по оказанию первой помощи, сделал все возможное при данных обстоятельствах: перевязал раны и остановил кровотечение, дал обезболивающее, промыл глаз стерильным раствором и наложил повязку. Они накрыли Сольца водонепроницаемым одеялом и стали надеяться на лучшее.

— Он не выкарабкается, верно? — спросил Кушинг.

Гослинг пожал плечами:

— Не знаю. Просто не знаю.

Сольц впал в состояние, похожее на кому, время от времени стонал и сильно дрожал: его лихорадило. Он был весь в поту и источал неприятный сладковатый запах паленого мяса.

Джордж посмотрел на мертвую «летучую мышь», туша которой плавала среди водорослей. Он не знал, что именно ее убило: тварь умерла спустя двадцать или тридцать минут после того, как упала в воду. Джордж сомневался, что существо умерло из-за повреждений сенсорного аппарата. Кушинг предположил, что она задохнулась, ведь у нее были жабры и она слишком долго находилась в воздухе. Но это не объясняло того, почему из пасти существа текла желтая жижа, словно ее тошнило собственными внутренностями.

Джордж решил, что это произошло из-за перепада давления: когда глубоководных рыб поднимают в траловой сети, иногда они «взрываются».

— Не знаю, — засомневался Кушинг. — Эта тварь показалась мне довольно живучей, Джордж. Глубоководные существа на поверхности обычно вялые, если вообще выживают.

«Летучая мышь» зависла на некоторое время рядом с плотом. Если она задыхалась, что мешало ей просто нырнуть в воду? Вряд ли это было простое любопытство и она решила утолить его даже ценой собственной жизни. Животные могут быть любопытны, но лишь до определенной степени.

«Возможно, она была больна, — подумал Джордж, ткнув труп веслом. — Может, в этом было дело».

Когда он бросил взгляд на Сольца, ему показалось, что он разгадал загадку.

Сольц умирал либо был к этому близок. Гослинг сказал, что раны у него серьезные, но не опасные для жизни, и все же он, дрожа от озноба или жара, был в состоянии, похожем на кому, словно заразился тропической лихорадкой или его организм выедали паразиты, а может быть, и то и другое. Слюна «летучей мыши» обожгла его, проникла в раны, и кто знает, каких паразитов и что за бактерии она переносила? Это могли быть микроорганизмы, фатальные для человека, патоген, с которым не способна бороться наша иммунная система. Если так, то микробы существа убивали Сольца, а его — убили существо.

Джордж поделился с Кушингом своей теорией.

— Звучит разумно. Ты ученый и даже не подозреваешь об этом! — Кушингу понравилась его идея.

— Да, это, конечно, здорово, но, если Сольц чем-то заразился, мы все в опасности.

— Тебя это беспокоит? — спросил Гослинг.

— Да, — он кивнул.

— Альтернативы?

Джордж знал ответ:

— Ни одной.

Жизнь на плоту, в непосредственной близости друг от друга, без больничных палат, исключала возможность установки карантина. Сольц был одним из них: инфицирован он или нет, заботиться о нем придется даже под угрозой заражения. Они не могли его бросить, в противном случае чем бы они тогда отличались от типов вроде Сакса?

— Ты прав, альтернатив у нас нет. Поэтому?