Мертвое царство

Мне было жутковато находиться в Княжествах, я страдала от холодов, но возвращаться в Царство не очень-то хотелось. Что там меня ждёт? Лишь то, от чего я бежала на Перешеек по совету Ферна. Мне хотелось бы остаться в Княжествах хотя бы до весны – хотелось увидеть нечистецей кроме Смарагделя, хотелось узнать ближе их ворожбу – истинную, а не то, что я пыталась вытаскивать из себя, раз за разом получая всё более скверное самочувствие.

– Прости меня, Раве, – шепнула я, опуская ноги на пол. – Лучше тебе не тягаться с мёртвыми.

Я быстро оделась и выскользнула за дверь. Мне не хотелось пересекаться с Лерисом, но в то же время до смерти хотелось поцеловать его на прощание. Я боялась, что если увижу его снова, то уже не смогу никуда уйти.

Князь

Ветер едва не сшиб нас с ног; костёр моментально погас, лес потемнел, вокруг стало холоднее, а потом нас с Трегором словно выплюнуло на окраину деревни.

– Ах ты ж… – выругался Трегор, поднимаясь и отряхивая колени от снега.

Я рассеянно провёл рукой по волосам и развернулся лицом к лесу. Ни Ольшайки, ни Смарагделя, ни других нечистецей не было видно. Ветер продолжал дуть, поднимать с земли снег и вьюжить. Так же вьюжило и в моём сердце: выходка Господина Дорог волновала теперь сильнее, чем всё, что происходило в Княжествах.

– Что всё это значит?! – выкрикнул я в пустоту. – Чего ты хочешь от нас?

– Не мечтай, что он тебе ответит. Полагаю, теперь нам остаётся одно: идти куда глаза глядят.

Голос Трегора прозвучал глухо и, я бы сказал, безнадёжно. Я хохотнул, но мой хохот перерос в рык.

– Предлагаешь опустить руки? Просто смотреть, что будет? Я никогда не шёл таким путём!

Во мне вновь заклокотало лесное и дикое, вздыбилось злостью и прострелило грудь болью так, что я зашёлся кашлем. Трегор приблизился и обхватил меня за плечи – не то утешая, не то желая сдержать от глупостей.

– Лерис, что ты говоришь? Всю твою жизнь, как и мою и все другие жизни, выткал и переплёл Господин Дорог. Просто верь ему! – Трегор встряхнул меня. – Слышишь? Верь.

Я замер, разглядывая своего нечистецкого брата. Он сдвинул брови, сжал губы в нитку и выглядел таким суровым, непоколебимым и уверенным в своих словах, что моя тревога немного успокоилась. Я полагался на этого человека. Доверял скоморошьему князю как себе.

– Трегор… – прохрипел я, а он кивнул мне за спину.

– Гляди, кто это там?

Я обернулся на дорогу. К нам сломя голову кто-то нёсся – какой-то парнишка, ростом едва ли мне по плечо. Он спотыкался и казалось, будто ветер постоянно сносит его куда-то в сторону от дороги. Не сговариваясь, мы с Трегором кинулись к нему, и вовремя: парнишка споткнулся в очередной раз и упал, пропахав носом снег.

– Помощь нужна? – спросил Трегор, переворачивая мальчишку. Тот разом подобрался и вскочил, словно застыдился своего падения. Он тяжело дышал, нос и щёки горели от мороза.

– Кто такие? – Парнишка стрельнул сощуренными глазами. – Мне нужно в Горвень.

Я насторожился.

– Для чего?

Парнишка подозрительно напоминал воробья – маленький, юркий, бежал он, судя по всему, уже очень долго. Что за дело у него в Горвене? Уж не для меня ли послание? Или… против меня.

Он быстро облизнул губы, будто раздумывал, стоит ли нам доверять. Уж не знаю, что он понял по нашим с Трегором лицам – а может, просто испугался двоих рослых мужчин, но всё же признался:

– У меня письмецо князю. Поможете доехать – отдам вам половину ликов, которые с князя стрясу, так и быть.

Я расхохотался. Неужто мы были так похожи на бродяг, которым каждая монета – за счастье? Парнишка засмущался и предусмотрительно сделал шаг в сторону – понял, наверное, что сморозил глупость: за такую ценность его могли бы и убить.

– Тебе повезло, малец, – улыбнулся Трегор.

– Почему это? – нахмурился мальчишка.

Несмотря на всю браваду, убежать далеко он бы не смог: я заметил, как он держался за бок и с хрипами втягивал в себя воздух, хотя изо всех сил старался казаться не уставшим. Если так мчался, значит, дело и правда важное…

– Князь перед тобой, – просто ответил Трегор, сунул руку под кафтан и вынул брошь гильдии Шутов – в виде шутовского колпака. Только брошь скоморошьего князя украшали самоцветы, тогда как остальные меченые носили простые металлические.

Мальчишка недоверчиво уставился на брошь. Снежинки падали в раскрытую ладонь Трегора и тут же таяли, оседали на броши жемчужинками влаги, отчего самоцветы искрили ярче.

– Ты, что ли, скомороший князь? – Он указал подбородком на меня и сделал ещё один осторожный шаг в сторону. – А это…

– Лерис Гарх, признанный князь Холмолесского, – представился я.

Страшиться мне было нечего: сейчас я стоял перед мальчишкой такой, какой я есть. Даже если бы он запомнил наши с Трегором лица и захотел продать нас врагам, то потом не нашёл бы никого похожего – нечистецкая кровь, как оказалось, здорово помогла нам прятаться. Всего-то пара штрихов: горбатый нос, другой цвет волос – и никто уже не признает в чернобородом детине рыжего князя Гарха. Зато получить письмо мне страсть как хотелось, и ради этого стоило решиться на безрассудство.

– Чем докажешь? – спросил мальчишка.