Мертвопись

– Да нет, там и без церкви обошлось. Там… – Крячко брезгливо поморщился. – В их секте бытовал такой «обряд», который они называли «алябанд», то есть «а-ля Бандера». Ну, этот же «гуманист» в молодости развлекался тем, что на спор душил кошек. Вот и они придумали что-то наподобие – наловили бездомных кошек, чтобы каждый сатанист отрезал бедолаге голову, нацедил в стакан ее крови и при всех выпил. Ну и вот, этот Жерар, которого назначили первым, доставая кошку из клетки, то ли случайно, как уверяет он сам, то ли, скорее всего, преднамеренно, споткнулся и упал. И так «удачно», что сломал дверку, и все кошки тут же – врассыпную. Сатанисты от злости так осатанели, что чуть было его самого не принесли в жертву. Пришлось драпать, еле смылся…

– Я тоже думаю, что сделал он это преднамеренно. Хоть он и понтует, корча из себя конченого отморозка, но, мне думается, ему просто стало жалко этих бедных котов… – рассудил Станислав.

– Ну, уроды, эти сатанисты! Как они могут все это вытворять?! – На лице Орлова появилась гримаса отвращения. – Кстати, Снякунтикова вы, я так понял, отпустили?

– А что мы ему можем инкриминировать? – развел руками Лев. – Намерения к делу не пришьешь. И к психиатрам не сбагрить – явных психических отклонений у него нет. Собственно говоря, мы и Тумирея-то, по сути, определили в Кащенко с его личного согласия.

– Ну, вот он, этот Тумирей, что он собой представляет как человек? Какой-то хитрый пройдоха, который пудрит людям мозги? Или полоумный, который сам верит в то, что втюхивает другим? – вопросительно взглянул на оперов генерал.

– Скорее, второе, – хохотнул Крячко.

– Да, в принципе Стас прав… – с задумчивым видом заговорил Гуров. – Но не все так просто. Допускаю, что в отшельники Евгений Тесакин подался из-за каких-то своих внутренних проблем, от ощущения никчемности своей жизни. А вот когда он окопался в лесу, возможно, именно там и стал тем, кем хотел стать. И, прежде всего, потому, что там сама местность аномальная. Помнишь же, как вчера у нас обоих на холме отказали телефоны? А какой там лес, хочешь посмотреть? Глянь…

Он вывел на экран монитора своего сотового снимки, сделанные вчера на поляне. Орлов некоторое время молча рассматривал изображения, после чего хмыкнул и негромко резюмировал:

– Как их, бедных, покорежило! Это что же за сила такая деревья морскими узлами завязывает?..

– Между прочим – да, – со знающим видом утвердительно кивнул Стас. – Там вообще много чего такого, что в рамках школьной программы и законов Ньютона не объяснить. Там не только Тумирей с сорванной «крышей», там у многих, кто к нему ходил, с мозгами проблемы. Участковый, например, был нормальным, здравым парнем. Всего одного раза хватило, чтобы мозги свихнулись набекрень. Когда мы уже изъяли картину, прибежал, понимаешь, на поляну еще с двумя хлопцами, и все трое, в знак протеста, всерьез так, пригрозили порезать себе вены. Ножи достали, руки заголили… Но Тумирей их отговорил.

– Кстати, а как вы его взяли, этого Тумирея? Он сопротивление оказывал? – спросил Орлов, вертя в пальцах авторучку.

– Его не задерживать, а спасать пришлось! – произнес Лев с ноткой сочувствия.

Он рассказал, как им со Стасом пришлось вламываться в землянку Тесакина, и как случившийся с ним приступ они приняли за попытку Снякунтикова его убить. Когда Тесакин окончательно пришел в себя, он рассказал, что они с Жераром и в самом деле проводили глубокую статическую медитацию. Тумирей очень быстро смог погрузить себя в транс, с выходом в астрал. Ему привиделось, что он находится в центре какого-то бесконечного пространства, где ни звезд, ни времени, ни расстояний… И вот, в тот самый миг, когда он испытал блаженство нирваны, случилось нечто неожиданное и пугающее. Неведомая сила вдруг начала затягивать его в неведомо откуда взявшуюся непроницаемо черную воронку пространства-времени, уходящую в никуда. Его тут же охватил безграничный ужас. Тумирей понимал: еще мгновение, и он навсегда канет в неведомую бездну. И тут, на его счастье, появились опера…

– А эта картина висела на стене перед ним? Так не она ли чуть не отправила в его бесконечность? – откинувшись в кресле, предположил Орлов.

– Тумирей уверен, что все как раз наоборот, – отрицательно качнул головой Лев, – что картина его спасла, вовремя нас прислав.

В этот момент в дверь раздался стук, и в кабинет вошел Александр Вольнов.

– Разрешите? Всем привет! – жизнерадостно улыбаясь, поздоровался он. – Ну, все, у себя на работе я «отстрелялся», готов к труду и рыбалке! А как у вас дела? Картину найти удалось?

– Ты ее хотел бы увидеть? – поинтересовался Лев, отвечая на его рукопожатие.

– Был бы не против! – коротко двинул плечом Вольнов.

– Она перед тобой – вот, лежит на столе Петра, свернутая в трубку. Смотри!

Развернув «Портрет Вечности», Александр с самым серьезным видом некоторое время его рассматривал.