Мертвые яблоки

В начале января 1945 года, отец с группой офицеров выехал в Румынию для выполнения секретного задания, которое заключалось в ликвидации немецкой агентуры, о существовании которой стало известно из документов, попавших в распоряжение наших военных после разгрома Ясско-Кишинёвской группировки фашистов. В Румынии отец находился около месяца. Обстановка в Грозештах была тревожной, отец соблюдал все меры предосторожности, так как не исключал возможности покушения. Именно по этой причине, перед своим отъездом к нам была приставлена охрана, и вечерами нам не разрешалось выходить из дома. Так мы прожили до конца января 1945 года. Когда отец вернулся из командировки, он получил предписание ликвидировать комендатуру и убыть на новое место службы в город Кагул.

В начале февраля 1945 года, был снаряжен обоз, запряженный волами, вся документация была загружена в телеги и мы тронулись в путь. Ехали долго, несколько дней, так как преодолеть нужно было 200 км. Когда мы выехали за пределы Грозешть, я впервые увидел следы разгрома немецко-румынской группировки. Чем дальше мы отъезжали, тем больше встречали по обочинам дорог разбитые, сожженные танки, искореженные орудия и огромное количество трупов немецких и румынских солдат, офицеров, которых никто не захоронил. Наших убитых – не было. Во время привалов, я уходил подальше от обоза, чтобы посмотреть вблизи на разбитую технику. Сейчас я понимаю, что поступал очень опрометчиво, так как мог нарваться на мины, но тогда мальчишеское любопытство не позволяло мне задумываться о мерах предосторожности. Однажды, я набрел на убитого немецкого офицера: он был высокого роста, в серой шинели и белоснежными волосами. Он лежал на спине, а его безжизненные голубые глаза застыли, устремленными в небо.

В Кагул мы приехали днем и незамедлительно направились к Штабу пограничного отряда. Пограничники встретили нас приветливо, проводили до дома, который был предназначен для проживания нашей семьи. Дом располагался недалеко от здания Штаба, он был достаточно добротным, с четырьмя комнатами, правда, в нем не было совершенно никакой мебели, кроме стола, лавки и нескольких стульев, но нас достаточно быстро обеспечили всем необходимым для проживания.

На следующий день меня определили в русскую школу, которая находилась рядом с нашим новым местом жительства. Я достаточно сильно отстал от программы, и поэтому мне приходилось постоянно оставаться после уроков на дополнительные занятия, а иногда учительница приходила к нам домой. Я был очень усидчивым, что позволило мне быстро вернуться в ученический строй.

9 мая 1945 года холодная дрожь пробежала по всему телу, когда за окнами школы, в которой я учился, раздались оглушительные выстрелы. Память лихорадочно пронесла перед глазами весь ужас пережитого: «Неужели опять?» Но уже через мгновенье сердце наполнилось непередаваемой радостью от осознания того, что мы наконец-то дождались.

– Победа! Победа! – кричали снаружи.

Мы выскочили на улицу. Люди обнимали друг друга и плакали от счастья. Воздух был наполнен ароматом пороха, который уже не казался запахом войны и смерти, а гармонично соединился с всеобщим ликованием.

Казалось, страх и безнадежность, властвовавшие на протяжении последних четырех лет, мгновенно растворились во всех этих криках, объятьях, слезах и выстрелах. Мы больше не боялись жизни, ведь к нам вернулись наши мечты, надежды и вера, что отныне все измениться, все будет так же как раньше, до войны, и даже лучше. Тому, кто не пережил всего, что довелось увидеть и пережить всем нам, никогда не испытать тех чувств. Тогда нам казалось, что произошло некое соприкосновение с вечностью, как будто мы все в одночасье приблизились к чему-то бесконечному, великому. Слишком многое предвещали крики «Победа»!

В конце июня, наши войска выходили из Румынии и проезжали колоннами через Кагул. Мы мальчишками встречали солдат, которые обязательно останавливались рядом с нами, подхватывали на руки и радовались: «Русские мальчишки, как мы рады за столько лет увидеть Вас, русских!» Они дарили нам леденцы, монеты. С одним из солдат я доехал до конца города на лошади, он расцеловал меня на прощание, как родного. Так мы и встречали наших Победителей каждый день, местные жительницы пекли огромные тазики пирожков с мясом, а я бегал, угощал наших воинов. Мне кажется радость от Победы и благодарность к нашим солдатам, которую мы все испытывали, навряд ли можно передать словами – это нужно было пережить.

***

Беда постучалась в наш дом неожиданно, в конце мая 1945 года серьезно заболела мама, ее мучал сильный жар, о котором она не сразу рассказала. Когда же стало совсем плохо, ее госпитализировали, в Кагульский госпиталь, однако врачи не смогли определить причину заболевания, поэтому маму отправили в Республиканский госпиталь Кишинева, где уже врачи поставили диагноз: «Сепсис», причиной которого стал подпольный аборт.