Мертвые Ив

«Дети — наши проводники. Они хранят правду».

«Дерьмо! Это мог быть Аарон или Анни. Я должна пойти». Я встряхнула усталые мышцы, выпрямила позвоночник и приблизилась к крыльцу.

Волоски на моих руках встали дыбом от увиденного. Пушистый комок темнел на ступеньке. Я подняла его и перевернула. Это был мишка Буйи Аарона, промокший от крови. Я прижала его к груди. «С чего бы ему оставлять его здесь?»

Вокруг стонали ветви деревьев. Еще два шага, и я добралась до порога.

Резкий вопль пронзил тишину. Высокий тон голоса заставил меня замереть. «Женщина?»

Ее стоны сочились из стен и посылали дрожь по моему позвоночнику. «Этого не может быть». Я сжала мишку. «О Боже, женщина». Я заставила себя шагнуть внутрь.

Глава 16 Чаинки

Так что я жду тебя, как одинокий дом,

пока ты не увидишь меня снова и не поселишься во мне.
До тех пор мои окна болят.

— Пабло Неруда

Я задохнулась от вони плесени и застоявшейся воды. Черно-зеленая плесень покрывала стены хижины. За другой дверью снова закричала женщина. Во мне сгустился ужас, но я продолжила переставлять ноги, стоны разбитых половиц возвещали о каждом моем шаге.

Кровавый отпечаток руки стекал по двери, крошечный и низко расположенный. «…Аарона? Не может быть». Вой по другую сторону двери ослаб до хныканья. Я толкнула дверь кончиком кинжала и открыла ее.

Назад отскочила женщина, руками закрывая лицо. Черные пряди волос легко отрывались от ее лысеющего скальпа. Тряпье покрывало ее костлявую фигуру. Она опустила руки и похлопала ладонями по постели за собой.

Ее губы сжались. Черты лица оставались человеческими, за исключением крошечных таращащихся зрачков глаз. Затем женщина открыла рот. Раздался вопль, и показался насекомообразный ротовой аппарат, корчившийся в ее горле.

Она запрыгнула на постель и присела на корточки, вытянув руки. Ее ноги топтались по каким-то комкам в простынях. Внезапно комки обрели для меня форму, создавая образы, которые я пыталась отбросить. Женщина переместилась по постели. Маленькая гниющая головка скатилась с кровати, гулко стукнувшись о пол. Женщина нависала над телами трех мертвых детей.

Мое сердце колотилось о ребра, я крепче стиснула мишку. Запах разложения давно испарился из воздуха, и все же головы на постели сохраняли прежние лица. «Мои „А“». Я знала, что мой разум искажает реальность. И все же я стала медленно приближаться. «Я должна быть уверена». Кровать тряслась от ее растущего возбуждения. От ее пронзительных воплей дребезжала ветхая крыша.

— Иви, — протянул техасец рядом с моим ухом. — Не делай никаких резких движений, — вокруг моей талии обвилась рука и притянула меня к крепкой груди.

Я потянулась к кровати, держа в одной руке Буйи.

— Мне нужно…

— Нет. Она всерьез взбешена. Мы медленно отступаем без резких движений, поняла?

Женщина нагнулась над телами и погладила одно по голове. Клочья кудрей упали на ее пальцы. Лицо изменилось под ее прикосновением, больше не храня знакомые черты. Серая кожа натянулась на скулах и провалилась в раздувшуюся челюсть и ввалившиеся глаза.

— Ладно, Джесси.

Его рука напряглась вокруг моей талии. Он уводил меня из хижины, отступая назад. Женщина за нами не последовала. Я сомневалась, что она вообще отходила от той кровати. Джесси привел меня в безопасное укрытие леса и отошел в сторону, но не далеко.

Я посмотрела на холодную, влажную штуку в моих руках. Это была тушка мертвого опоссума. Я бросила ее на землю. Мои колени последовали за ней. Потом меня рвало, пока в желудке ничего не осталось. «Что со мной не так? Это было не видение. Это была гребаная галлюцинация».

Джесси опустился на колени рядом со мной. Я вытерла рот рукавом и сказала:

— Ты это видел? Скажи, что мне это все не привиделось.

— Нимфу? Да, — между его бровей пролегли складки. — И я почувствовал это. Ту же боль, что преследует и тебя.

— Я не знаю, что… — я понимала отчаяние нимфы. Иметь детей и мечты… А потом лишь пустота.

Он предложил мне футболку из своего рюкзака, указывая на кровь и желчь, пропитавшие мою одежду. Я повернулась к нему спиной и переодела футболку.

Его голос донесся из-за плеча:

— Все живое делит один воздух. Мы все одной крови.

Я повернулась к нему лицом. Он смотрел на хижину, когда сказал, тяжело сглотнув:

— Даже скорбящая нимфа.

Его взгляд встретился с моим. Он потянулся и взял мои руки в свои ладони, переплетая наши пальцы. Его глаза, теплые как виски, всматривались в мое лицо.