Мертвые хватают живых

— Петр, день добрый, — приветливо улыбнулась та. — Какими судьбами вы в Смоленске? Войтек, — обратилась она к супругу, это дева Мария послала нам Петра!

— Да, пан журналист, помогите нам разобраться в нашей запутанной ситуации. Нас арестовали…

— Никто вас не арестовывал, — привычно забубнил дежурный, но затем отреагировал на появление нового персонажа: — Эй, уважаемый, кто вас сюда впустил? — Затем, увидев большого начальника из областного УВД, оборвал себя на полуслове и вскочил. — Товарищ полковник, эти люди с вами?

— Со мной.

Услышав ответ, поляки изменились в лице. Худшего начала для предстоящей беседы придумать было сложно.

— Так вы полицейский, Петр? — изумленно спросила Ирэна. Войцех презрительно-надменно отвернулся, хотя по его заломленной вверх брови можно было понять, что и он неприятно удивлен.

— Я действительно журналист, но здесь оказался по другому делу: помогаю моему другу, майору Гусевым из московской уголовной полиции. — Услышав последние слова Клаутова, супруги Каминьские быстро переглянулись, причем Ирэна слегка побледнела, что не прошло мимо внимания москвичей. — Возможно, — Петр заставил себя улыбнуться, — смогу помочь и вам.

Михаил обратился к Морозову:

— Где мы сможем спокойно поговорить, чтобы нам никто не мешал? — Когда они с минимумом комфорта расположились в какой-то коморке, майор с максимальной благожелательностью в голосе осведомился: — В Москве вы бывали только наездами? Я почему спрашиваю: мы не нашли следов вашего пребывания в гостиницах…

— Повторяю, — избыточно нервно ответил Каминьский, — говорить я буду исключительно в присутствии консульского работника.

— Такая возможность вам будет предоставлена сразу же после того, как это задержание превратится в арест, — сухо отрезал Гусев. — Как юрист, вы должны понимать разницу между этими двумя мерами пресечения.

— Что еще, кроме моей профессии по образованию вы о нас сообщили? — надменно повернул Каминьский голову в сторону Клаутова.

Тот, не отвечая на необязательный, в общем-то, вопрос, коварно обратился не к нему, а к Ирэне:

— Вас видели в Малом Толмачевском переулке. — Расчет оказался верным: у женщина задрожали губы.

— Ну и что? — поднял брови ее супруг. — Да, в один из дней работы конференции мы решили съездить в Москву. Кремль, Третьяковская галерея, знаете ли…

— Генерал Вацетис мертв! — резко, наклонившись к Каминьской, выстрелил сообщением Гусев (он принял методу Клаутова, оценив ее эффективность, и тоже решил адресоваться исключительно к Ирэне).

— Все-таки умер…, - не столько без сожаления, сколько с удовлетворением констатировала дама. — Пан Войцех от досады прикусил губу.

— Нам нет дела до какого-то неизвестного генерала! — сухо сообщил он. — И вообще: до появления адвоката, рекомендованного консульством, мы не скажем больше ни слова. Ты слышала, Ирэна? — последняя фраза, разумеется, была произнесена по-польски.

Клаутов остро пожалел, что в Белграде разговаривал с супругами на их языке. Можно было бы узнать много интересного, думай они, что никто из окружавших их людей по-польски не понимает.

— Как вы можете догадаться, наше появление в Смоленске не случайно, проинформировал супругов Гусев. — Чтобы у вас не было иллюзий, сообщаю вам, что Вацетис до последнего дня вел дневник. Ведь вы же не свалились ему как снег на голову, заранее договорились о встрече?

— Это серьезные улики, — снова вступил разговор Петр. — К тому, что вы уже знаете, можно добавить: ваше желание расквитаться с прошлым и обстоятельства смерти отца пана Войцеха; бутылку из-под "Выборовой", а также покупку лука поблизости от дома генерала; кроме того, — решив придержать беллоид на потом, журналист рискнул пойти на блеф — отпечаток пальца пани Ирэны в квартире убитого, совпавший с тем, который сняли наши люди здесь, в Смоленске. Преступление это очень громкое, ход работы по его раскрытию постоянно контролируется руководством Москвы. В скорейшем разоблачении убийцы своего ветерана заинтересованы и спецслужбы. Они, между прочим, о вас пока не знают. Поверьте, вам нужно рассказать все и сейчас, не дожидаясь консула.

— Два следователя: злой и добрый, да? — скривил губы в иронической усмешке Каминьский.

— Следователь один, — Петр кивнул на Гусева, — а я — человек, который не так давно преломлял с вами хлеб. Кто будет рассказывать?

Поляки нерешительно переглянулись. Паузу нарушила Ирэна:

— Войтек, они и так уже знают все. Надо рассказать, чтобы не усугублять свою вину.