Мертвые хватают живых

"6. Уничтожение в апреле — мае 1940 г. 14.522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей в УНКВД по Смоленской, Калининской и Харьковской областям и одновременно 7.305 заключенных следственных тюрем НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины, за которыми последовал массовый вывоз их семей вглубь СССР (депортация), явилось тягчайшим преступлением против мира, человечества и военным преступлением, за которое должны нести ответственность И.В. Сталин, В.М. Молотов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б), принявшие постановление об этом массовом умерщвлении невинных людей, Л.П. Берия, В.Н. Меркулов, Б.З. Кобулов, Л.Ф. Баштаков, П.К. Супруненко и другие сотрудники НКВД СССР, НКВД УССР, и НКВД БССР, которые на своем уровне принимали участие в подготовке и реализации решения, организовали непосредственное исполнение этой преступной акции; В.М. Блохин, С.Р. Мильштейн, Н.И. Синегубов и начальники УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей, их первые заместители, коменданты и сотрудники комендатур, шоферы и надзиратели, исполнявшие преступные распоряжения, тюремные надзиратели и другие лица, принимавшие участие в расстрелах польских военнопленных и заключенных-поляков следственных тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины.

В соответствии с Конвенцией о неприменимости сроков давности к преступлениям против мира, военным преступлениям и преступлениям геноцида… указанные выше лица должны нести ответственность согласно внутреннему законодательству…"

Борисова и Петр не смогли сдержать разочарованных вздохов. Смотреть на них было больно. Лицо Гусева тоже особой радости не выражало, но потом он поднял бровь. Его глаза словно бы с недоверием рассматривали стенной календарь, по московской привычке украшавший коридорную стену в том месте, где в прихожей на тумбочке стоял старомодный стационарный телефон.

— Алла Ивановна, но ведь в этом месяце седьмое приходится на воскресенье, значит, пенсии выдавать начали восьмого, а не седьмого, как обычно!

— Ой, точно! Нет, чтобы днем раньше, в субботу, так они в таких случаях всегда на день позже! А я-то по привычке все "седьмое" да "седьмое"…

На улице майор бросил на свой "эскорт" победный взор:

— Вот чем профи отличается от дилетанта. Учитесь, пока я жив!

Клаутов с Татьяной устроили настоящие аплодисменты, чем немало удивили прохожих и приехавших с Михаилом оперов, закончивших свои дела и дожидавшихся начальника. Гусь принялся было раскланиваться, но увидев подчиненных, принял серьезный вид.

— Доложите результаты, — деловито предложил он, и Петр снова на миг увидел другого Михаила, которого он в обыденной жизни ни разу не видел и, стало быть, не знал.

У двоих докладывать было не о чем. Зато третий сообщил, что продавщица овощного развала опознала поляков по фотографии: с неделю назад они приценивались к ее товару, на плохом русском требовали выбрать зеленый лук получше. Это было уже не кое-что, это было почти попадание в десятку!

— Значит, законодательство не запрещает пить польскую водку и закусывать зеленым луком? — весело глядя на Гусева, почти дословно процитировал его недавние слова Клаутов. Кажется, приехали…

— Похоже, — серьезно кивнул майор.

Поблагодарив оперов, он отпустил их, после чего предложил пропустить по чашечке кофе:

— Как-то зябко сегодня. Да и вообще, признаться, с утра в рот ничего не лезло…

Клаутов подхватил:

— Да и отчитаться заодно о проделанной работе, товарищ майор, тоже пора бы! Ты даже еще не сказал, в Смоленске ли Качиньские, или уже укатили?

— В Смоленске. Давай, как говорится, подробности письмом.

Добрели до кофейни и устроились в уголке, чтобы никто не мешал разговаривать.

— Да… До того, как жилой сектор отработаем, не хотел вам рассказывать…, - сумрачно начал майор. У его помощников снова вытянулись лица. — … Однако Вацетис Эдуард Николаевич в 1935 году по комсомольской путевке был направлен в органы безопасности, и до 1941 года служил в Смоленском управлении, а также в райуправлениях НКВД Белорусской СССР! — победно закончил он.

— Ох! — только и выдохнула Борисова. — Значит, сходится?

— Миш, я тебя когда-нибудь убью, — пообещал Петр. — Нельзя так играть моим инфарктом. Давай подробности!

— Их не так много, как хотелось бы. Трифонов понимал, что личного дела Вацетиса нам не видать, как своих ушей: это top secret и государственная тайна. Поэтому попросил прислать объективку. Ее мы, однако, тоже не получили. Управление кадров ФСБ расщедрилось только на некий дайджест объективки, и то после солидного вмешательства сверху. Хорошо, Трифонов знает нашего замминистра, и смог обратиться к нему непосредственно, еще вчера вечером, да…

— Короче, Склифософский! — не выдержал Петр, которого мало в тот момент интересовали отношения между двумя ведомствами.

— В общем, покойный генерал успел послужить в разных местах. Про его службу до войны вы уже знаете, затем он "геройствовал" на фронте в составе заградительных отрядов НКВД, или, попросту, заградотрядов…

Поймав непонимание в глазах Тани, Петр пояснил: