Мертвые мухи зла

— Мы посоветовались и решили разделить процесс. Он будет отдавать. Ты будешь нагнетать и убеждать. Нам нужно, чтобы этот выродок согласился бежать! Ты понял? Тогда их расстрел будет абсолютно оправдан даже в глазах кайзера Вильгельма!

Взял себя в руки, успокоился. Произнес с усмешечкой:

— Изощренный план… Поздравляю. Или — как говорила моя покойная Танечка — проздравляю.

Юровский метнул из-под бровей подозрительный взгляд:

— Что это ты? Как понимать?

Рассмеялся:

— Уж простите за подробность, товарищ Юровский, но когда Татьяна бывала мною сильно довольна — она говорила: проздравляю!

— Ладно. Свободен.

Спускался по лестнице, и в голове стучало в такт каблукам: они знают, чего хотят. И знают, как достичь. Что противопоставить их напору? Задумку товарища Дзержинского? А отдаст ли железный Феликс контрибуционные деньги голодным и сирым? Про него ведь рассказывали шепотком, по углам, что когда он на партийные деньги скрывался в Швейцарии, в Женеве, то совсем не скучал, а прохлаждался со своею женой и кушал, что хотел, и жил очень даже красиво… Такие привычки не способствуют жалостности к голодающим. И это значит, что…

От мелькнувшей мысли стало жарко и струйки пота потекли по лбу.

Это значит, что спасать надобно… очи ее. Ибо так велит солнце Завета. И спасая ее — спасай и всех остальных, товарищ, только от души, от души, а не по заданию нашей партии.

Он обнаружил очень странный и внятный изъян в замысле Юровского. Все было настолько очевидно, что вспотела спина. Что, Юровский забыл? Ведь письма должен писать полковник из академии? И почерк этого полковника Николай знает. А теперь — зять Гришки Распутина? Тут что-то не так. Тут не сходятся концы с концами. Ну, с Деревенко — ладно. Все же врач — против него, Ильюхина, — свой человек. И не просто знакомый, а друг дома. Это как бы и верно. Но вот зять, Борис Соловьев…

Может, лучше незамедлительно предупредить Николая, раскрыть карты, вместе придумать контрмеры?

Нет… Кто такой Ильюхин для царя? Бывший матрос бывшего Российского флота. То есть ничто. Взбрендит императору — и он еще, чего доброго, «посоветуется» с Юровским — о таком-де излишне заботливом матросике с «Дианы». И тогда — пуля. Нет. Надобно помалкивать и двигать свой собственный замысел — ну, немножечко, конечно, и Феликсов, будем справедливы. Только так возможно избежать губительных ошибок.

Поутру застал в ДОНе нервную суету. Авдеев стоял с потерянным лицом и о чем-то докладывал Юровскому. Здесь же горделиво смотрели в потолок Голощекин, Белобородов и Войков. Что-то произошло, догадаться не трудно. Юровский заметил, поманил пальцем:

— Пожалуйте сюда, товарищ…

Подошел, Белобородов скорчил рожу.

— У нас тут, оказывается, крадут!

Войков театрально поднял руки.

— Представляешь, братишка Почепахин, наш бывший друг Авдеев и его робяты овеществляют собою пережитки капитализьма, ты можешь это себе представить? Я — нет!

И только Голощекин стоял молча.

— Мы отстраняем товарища Авдеева и его людей, — сухо проговорил Белобородов. — Уралсовет постановляет: отныне комендантом Дома особого назначения назначается… Некрасиво сказал… Станет… Нет. Он же не сам по себе — станет. Он как бы от нас? Товарищи, как сказать?

— Становится по приказу революции! — снова вскинул руки Войков.

— Ну вот! — обрадовался Белобородов. — Яков Михайлович! Ты отныне становишься. Ты как?

— Я привык выполнять. Раз вы — по-стано-вили — я и становлюсь.

— Юровский! — обрадовался Войков. — Ты, оказывается, прекрасно владеешь русского… русским? Да — языком! Какая находка, какое открытие… Кабы не война — прямиком в Москву, в Центр, в науку!

— Что делать мне? — Ильюхину надоело слушать ерничание советских.

Юровский сел за стол под рогами.

— Приказываю: проверить каждый провод, доску, стол и диван. На предмет подготовки побега или чего еще. На все про все даю три дня. Спрошу сурово…

Чего там… В ДОНе все было в порядке. Диваны, стулья и столы, а также провода и доски подтверждали непреложно: побег невозможен.

Ночью (под предлогом этой самой проверки) обошел территорию снаружи и изнутри. Наивная то была мыслишка — распилить забор, отодвинуть секцию от столба до столба и вывести узников на свободу. Как это сделать? Подкупить ночной караул? Отравить? Перебить всех дубинами? Или перестрелять? Это же невозможно. Тогда, в запале и зашоре, возможным казалось все. А теперь… Дураки мы были. Все, без исключения. Судили и рядили по поверхности. А в глубину заглянуть…

Никому и в голову не пришло.

Как же быть? Что придумать?

Эта рыжая от Феликса изобрела вместе с товарищем Лукояновым подмену. Ладно. Порассуждаем.

Допустим, семейство с картины усыпляют и ночью перебрасывают через забор сада. Дом заперт наглухо, караульных в саду и вокруг нет (они совершают обход в твердо установленное время), так что лазейку можно найти.

Перебросили. Дальше что? Ведь настоящих надобно вывести или вынести из ДОНа. Как это сделать? Тем же путем? Перебить или усыпить…