Мертвые не кусаются

Тут Гарни выбежал из-за угла лачуги. Лицо у него было в следах помады Майры, но это не имело никакого значения: Батч не мог их увидеть. Он был совершенно спокоен, когда поднимался по ступенькам.

– Чем ты занимался, черт возьми? – спросил Батч.

Хэнк быстро вмешался:

– Я же говорил тебе, он чинил колымагу.

Гарни едва заметно ухмыльнулся.

– Ага, правильно. Машина свое отъездила, это уж точно.

– Где Майра? – спросил Батч.

Гарни был невозмутим. «Хитер, старый скряга и сукин сын», – подумал он.

– Как раз об этом я и сам хотел у тебя спросить. У меня слабость к этой девчушке.

Батч пожевал нижнюю губу. Он сел на стул, опустив на колени громадные кулаки.

– Оставь ее в покое, – проворчал он.

Гарни опять усмехнулся, но голос его звучал вкрадчиво.

– Какая муха тебя укусила, Батч? Ты же знаешь, что девчонки не для меня. Мне подавай видавших виды.

– О’кей, Майру не тронь, – ответил Батч.

Наступило молчание, потом Хэнк спросил:

– Ты пойдешь туда, Батч?

Батч, которому напомнили о Сэнки, опять забеспокоился.

– Твой парень совсем не верит в себя, – сказал он Гарни.

Гарни закурил сигарету и бросил спичку в засохшую грязь.

– Он в порядке. Просто немного нервничает. Это ничего не значит.

– Да? – Батч подался вперед. – Ты, может быть, спятил? Я поставил свои деньги на этого парня. Он должен победить!

Сэнки зашевелился.

– Кончайте, – попросил он. – Больше не о чем трепаться, что ли?

Батч повернул голову.

– Хэнк, убери его отсюда. Прогуляйся с ним вокруг дома. Мне нужно поговорить с Гарни.

Хэнк встал и мотнул головой.

– Пошли, – сказал он Сэнки.

Они прошли по дорожке и сели в машину.

– Черт возьми! – рявкнул Батч. – Этот малый заранее не стоит на ногах.

Гарни поскреб подбородок.

– А что я могу с этим поделать? Фрэнсис нагнал на него страху. Прошлым вечером они столкнулись в пивной. Ты же знаешь Фрэнсиса. Он действует Сэнки на нервы.

Батч встал и поднял над головой сжатые кулаки.

– Шпана трусливая, – сказал он сдавленным, придушенным голосом. – Ты должен что-то сделать, Гарни. Я всадил слишком много денег в этого паразита, чтобы рисковать. Говорю тебе, ты должен что-то предпринять.

– Я сам поставил на него сотню, – озабоченно сказал Гарни. – Похоже, он малость перетренировался.

– У тебя есть неделя, чтобы поправить дело, – медленно протянул Батч. – Поработай-ка головой.

Майра вышла на веранду. Ее глаза были прикованы к Гарни. Батч резко повернул голову.

– Где ты была? – требовательно спросил он.

– Твой ужин готов, – ответила она.

Гарни встал.

– Ну ладно, Батч, я посмотрю, что можно сделать.

Осторожно ступая, он подошел к Майре и поцеловал ее. Поцеловал под самым носом у Батча. Майра не посмела остановить его, но так побелела, что он с секунду поддерживал ее за руку.

– Ты что делаешь? – спросил Батч.

Он стоял склонив голову набок и напрягая слух.

– Я ухожу. – Гарни ухмыльнулся. – Мне пора. Майра, заботься о своем папаше.

Улыбаясь, он вышел.

Майра проскользнула на кухню. Ее сердце тяжело колотилось о ребра. «Дурак, бешеный, – думала она. – Устроить такое?!» Она неподвижно стояла посреди неряшливой кухни, крепко стискивая грудь, закрыв глаза и думая о Гарни.

Весь город заинтересовался Диллоном.

Эйб заметил, что торговля шла бойчее, когда Диллон был в магазине. Женщины заходили просто посмотреть на него. Они слышали об Уолкотте. У мужчины, который так бьет, должен быть избыток энергии. Такие мужчины кружили головы жительницам Плэттсвилла. Они надеялись увидеть что-то вроде Кларка Гейбла, а неподвижное лицо и холодные, лишенные всякого выражения глаза Диллона пугали их. Они говорили друг другу, что он нехороший человек, но заходили опять, чтобы еще раз взглянуть на него.

Мужчины Плэттсвилла относились к этому не так восторженно. Они заявляли, что каждый может сбить с ног Уолкотта. Это – дешевая шпана и ничего из себя не представляет.

В салуне говорили о Диллоне, когда туда вошел Гарни. Все смолкли. При появлении Гарни разговоры всегда прерывались. Все хотели знать, в какой форме Сэнки.

Фридмен протолкался вперед.

– Здорово, Ник, – сказал он. – Что выпьете?

Гарни был привычен к такого рода вниманию, это его мало заботило.

– Ржаного чистого, – ответил он.

Джордж неуклюже подбежал с другого конца стойки с бутылкой и стаканом. Он поставил их возле локтя Гарни и поинтересовался:

– Ваш паренек в порядке?

Гарни налил себе порцию виски и выпил одним глотком.

– Ничего, он в полном порядке.

– У меня на него деньги поставлены, – продолжал Фридмен. – Я хотел бы видеть его победителем.

– Он победит, не сомневайтесь.

К стойке враскачку подошел Уилсон.

– Фрэнсис не так уж плох, – сказал он. – Пожалуй, мне по душе больше Фрэнсис.

Гарни окинул его быстрым взглядом.

«Всего лишь захолустный умник, – подумал он, – хотя, может быть, в чем-то он и прав».

– Кто-то ведь должен быть и за Фрэнсиса, – произнес Гарни вслух.

Все рассмеялись. Лицо Уилсона покраснело.

– Да? – спросил он. – Нервы-то у Сэнки сдали! Этот малый скиснет, не успев выйти на ринг. Фрэнсис задаст ему взбучку.

Гарни повернулся, чтобы наполнить стакан. Он подумал, что от таких разговоров мало пользы. Он похлопал Уилсона по груди.