Мертвые возвращаются?..

— Для нас эти скитания тянулись часами. Внезапно Дэниел остановился, и я уткнулся носом прямо ему в спину, как Лорел и Харди в той комедии, и сказал: «Нет, это какой-то абсурд. Так мы ее никогда не найдем». Я спросил у него, что он предлагает, но он не удостоил меня ответом. Просто застыл на месте, глядя в небо, словно ждал, когда на него с небес снизойдет божественное откровение. Небо постепенно начинало затягиваться тучами, но луна все еще светила и мне хорошо был виден его профиль. Спустя какое-то время он произнес — спокойно так и невозмутимо, словно мы с ним вели застольную беседу: «Предположим, что она не пошла бродить в темноте, а направилась в какое-то конкретное место. Наверняка они с Недом где-то встречались. В каком-нибудь укромном местечке, подальше от посторонних глаз, тем более что погода такая изменчивая». Сказал и пустился бегом. Да что там! Бросился со всех ног. Я понятия не имел, что он так быстро бегает. Ты когда-нибудь видела, чтобы он бегал? Лично я такого не припомню.

— Это почему же? Еще как бегал, и причем совсем недавно, когда гнался за тем деревенским олухом с фонариком, — возразил Раф и потушил окурок. — Говорю вам, когда надо, он по части бега даст сто очков вперед любому из нас.

— Я понятия не имел, куда он бежит. Для меня куда важнее было не отстать, ведь я едва поспевал за ним. При одной только мысли, что могу остаться один-одинешенек посреди темноты, я был готов впасть в панику. Нет, конечно, я понимал, что мы с ним всего в нескольких сотнях метров от дома, и все равно было жутко. — Джастин даже поежился. — Казалось, в темноте затаилась опасность, и если я останусь один…

— Можешь не объяснять, — перебила его Эбби. — Обычное явление. Так бывает со всеми.

Не отрывая глаз от стакана, Джастин покачал головой.

— Нет, — возразил он. — Только не в тот вечер.

Он сделал быстрый глоток и поморщился.

— Затем Дэниел включил фонарик и поводил им туда-сюда — так еще на маяке водят лучом прожектора. Я был уверен, что теперь к нам уж точно сбежится народ со всей округи. Внезапно луч высветил сторожку. Я заметил ее всего на пару секунд — и то не всю, а лишь угол разрушенной стены. Потом фонарик снова погас. Что касается Дэниела, то он перепрыгнул через каменную ограду и устремился через поле. Бежать мешала высокая мокрая трава — обвивала щиколотки, путалась между ногами. Все равно что бежать через густую, липкую кашу. — Джастин отодвинул от себя стакан. Вернее, переставил на книжную полку. Оранжевое содержимое расплескалось на чьи-то тетради. — Не дадите мне закурить?

— Ты же не куришь, — напомнил ему Раф. — Ты же у нас паинька.

— Нет, чтобы я продолжил рассказ, — заявил Джастин, — мне нужна долбаная сигарета.

В его голосе слышались истеричные нотки.

— Ладно, Раф, раз ему так хочется, — сказала Эбби и протянула Джастину пачку.

Как только тот ее взял, Эбби поймала его руку и крепко пожала.

Джастин неумело закурил. Зажав сигарету в негнущихся пальцах, поднес ее ко рту, сделал глубокую затяжку и тотчас поперхнулся дымом. Пока он пытался прокашляться, никто не произнес ни слова. Наконец дыхание вернулось и Джастин, не снимая очков, принялся тереть костяшками пальцев глаза.

— Лекси, — обратилась ко мне Эбби, — неужели нам обязательно… ведь самое главное ты уже знаешь. Может, хватит на сегодня?

— Я хочу услышать все до конца, — еле слышно произнесла я.

— И я, — подал голос Раф. — Потому что этой части я ни разу не слышал. А у меня такое предчувствие, что будет интересно. А тебе, Эбби, разве нет? Или ты все и так знаешь?

В ответ та лишь пожала плечами.

— Ну хорошо. — Джастин вновь обрел голос. Глаза его были закрыты, нижняя челюсть словно окаменела, и он с трудом мог вставить между губами сигарету. — Я лишь… дайте мне буквально секунду.

Он сделал еще затяжку и подавил приступ подкатившейся к горлу тошноты.

— Ну вот, — произнес он уже другим голосом. — В общем, мы подошли к сторожке. Лунного света хватило лишь на то, чтобы различить очертания дверного проема и стен. Дэниел включил фонарик, слегка прикрыл рукой и…

Джастин широко открыл глаза, и его взгляд тотчас ускользнул куда-то к окну.

— Ты сидела в углу, прислонившись к стене. Я что-то крикнул — может, позвал по имени, не помню точно, и бросился к тебе. Дэниел схватил меня за руку, причем с такой силой, что сделал больно, и оттащил назад. Он приложил губы прямо мне к уху и прошипел: «Заткнись», а потом добавил: «Не двигайся, оставайся на месте и не шевелись». Он снова схватил меня за руку — у меня потом даже оставались синяки, — как следует дернул, а потом отпустил, подошел к тебе и приложил палец к твоему горлу, вот так, чтобы проверить, есть ли пульс. Потом посветил тебе в лицо фонариком…

Его взгляд был по-прежнему устремлен в окно.

— Казалось, что ты спишь, — произнес он, и печаль в его голосе была похожа на дождь, что тихо, но упорно стучит в окно. — И тогда Дэниел сказан: «Она мертва». Мы все так подумали, Лекси. Мы решили, что ты умерла.