Мертвый кролик, живой кролик

– Вряд ли твой отец убил Нину. В день ее исчезновения он находился с нами.

Егор хотел сказать, что не надо ему впаривать эту фигню, он не купится. Но что-то заставило его промолчать. Колодаев говорил с легкой рассеянностью, как о фактах общеизвестных. А еще он перестал трястись.

– Когда Нина пропала, подозревали Юру. Разумеется. В таких случаях всегда считают виноватым мужа. Но если следствие ничего не нашло, значит, он действительно был чист. Хотя я тебя понимаю. Юра крайне неприятный человек. Даже отталкивающий.

«Сами вы отталкивающий!» – чуть не крикнул Егор, хотя считал точно так же.

– Значит, ты рыл в моем саду, потому что искал тело Нины?

Егор молча кивнул.

– А почему с этим… с этой…

Егор понял, что Колодаев говорит о миноискателе.

– У мамы был серебряный кулон.

– А, вот оно что… И ты искал его, а раскопал мой небольшой секрет… Мое наследство…

– Вы сказали, что деньги нашли и поделили, – напомнил Егор.

Колодаев помолчал. За дверью что-то прошуршало, и наружу выпорхнула красная купюра.

– Это тебе, – сказал Колодаев. – Чтобы все осталось между нами.

Егор ошеломленно уставился на деньги.

Зашуршало снова, и за первой купюрой на крыльцо приземлилась вторая.

– Я полагаю, мы договорились.

С этими словами Колодаев ткнул в колено Егора чем-то острым, и когда тот испуганно выдернул ногу, захлопнул дверь. Егор услышал, как щелкнул засов.

Деньги он все-таки подобрал. Сначала оставил на крыльце, но пока собирал миноискатель и укладывал в ящик, передумал.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Прежде чем подняться в квартиру, Егор выждал, прячась за трансформаторной будкой. Идти домой сразу казалось как-то неправильно. А вдруг за подъездом следят!

Через пять минут плюнул и выбрался из своего укрытия. От усталости ему стало почти все равно. Ранец так давил на плечи, словно он тащил за спиной гроб с покойником.

В квартире Егор разулся, доплелся до комнаты и бессильно повалился на кровать.

У него была цель. Он должен был найти мамино тело и припереть отца к стенке. Потому что это отец ее убил! Несколько дней – и все должно было раскрыться!

О том, что он будет делать, если что-то пойдет не по плану, Егор не думал.

Но из его затеи ничего не вышло. Что дальше? Возвращаться домой? Лучше сдохнуть! Оставаться у Севостьянова? И как долго старикан согласится терпеть его? Он вроде мужик добрый, хотя и бухает как не в себя…

«Поговорить с ним надо».

На Егора накатило облегчение. Он все расскажет Севостьянову. Старикан всегда к нему хорошо относился! Малиной кормил, когда они с Ленькой были маленькими. И разрешал им обрывать мелкие яблочки-ранетки… Другие не разрешали, а он разрешал!

При мысли о том, что хоть один взрослый будет на его стороне, Егор чуть не разревелся. Одернул себя. Пошел в ванную, умылся холодной водой. Даже зубы почистил, впервые с субботы.

Потом он слопал кусок колбасы из холодильника. Отлил немного бабушкиного морса в чашку, чашку вымыл и вытер насухо. Конспирация! Егор тихонько засмеялся. Отчего-то это было очень смешно: кон-спи-рация!

Скорее бы поговорить с Севостьяновым. Теперь у него появилась новая цель, до которой нужно добраться. Без цели Егор ощущал себя никчемным, полупустым.

Его осенило: он залез в ящик стола, раскопал в глубине среди проводов и наушников старый Ленькин телефон, черную «Нокию», всю в царапинах, из которой давно была вынута симка. Поставил ее на зарядку и задумался: может, захватить все-таки свой сотовый? Но он не был уверен, отслеживают ли владельцев по симке или внутри самого телефона есть какая-нибудь секретная плата, подающая сигналы… Нет уж, не стоит рисковать!

Зарядив старушку «Нокию», Егор сунул ее в карман. Симку ему купит Севостьянов. Все-таки с мобильником чувствуешь себя белым человеком! Можно змейку погонять, пока в электричке едешь…

Он запихал в пакет теплую куртку, зимние штаны и шапку. Подумал – и рассовал по карманам пять пар чистых носков. Теперь он готов к долгой зимовке! Напоследок повернул спиной фигурку Оптимуса Прайма на полке, чтобы Ленька сразу обо всем догадался, и сунул ему в руку свернутую трубочкой пятитысячную купюру – одну из двух, которые кинул на крыльцо Колодаев. Забросил на спину ящик с миноискателем, поглядел в глазок и вышел из квартиры.

Пока ехал в Красные Холмы, репетировал, что расскажет Севостьянову. Еще в разговоре с братом Егор заметил, что аргументы, которые в виде мыслей кажутся неопровержимыми, теряют всю свою убедительность, стоит произнести их вслух. Очень важно, чтобы Севостьянов поверил ему. Отец убил маму десять лет назад…

«А если это неправда?»

Егор ужасно не хотел задавать себе этот вопрос. Но что, если он действительно ошибся, а прав был Ленька?

Егору вдруг стало зябко. В электричке было тепло, к тому же он обмотался полосатым севостьяновским шарфом. Но его мороз продрал по коже. Егор вжался в спинку кресла, перевел дыхание.

Скорее бы добраться до Холмов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .