Мертвый кролик, живой кролик

Ему показалось, что секретарша появилась на пороге прежде, чем он успел закончить фразу. Ратманского, невзирая на его возражения, уложили на диван. Все происходило необычайно быстро. Пока Макар открывал окно, Белла расстегнула Ратманскому ворот, закатала рукав и сделала укол. Илюшин, обернувшись, увидел только торчащий вверх острый подбородок.

Возле дивана вырос медицинский штатив. На нем вздулся пакет с прозрачной жидкостью.

– Белла, все в порядке, что ты разводишь панику, – бормотал Ратманский.

– Нахлестались кофе ночью! Я вас предупреждала. – Белла отрегулировала капельницу. – Умрете – и зачем? Мертвым вы Нине не поможете.

– Может, Нина и сама уже не живая…

– Может, и так! А если нет? Лежите, я скоро приду. Рукой не дергайте.

– Да уж соображу как-нибудь!

Секретарша вышла, Макар придвинул кресло ближе к дивану и сел.

– Надеюсь, ты отказался от мысли, что я проворачивал в «Примуле» грязные делишки, – как ни в чем не бывало буркнул Ратманский.

– Пожалуй, – согласился Илюшин. – Вы можете разговаривать?

– А что я, по-твоему, делаю? Свяжись с Петей, он покажет и эту аптеку, и местных аптекарш… Перетряси их всех! Пусть выложат все, что помнят про Нину. Петя сделал что мог, но личное общение ему не дается – отрицательная харизма. При виде его у свидетелей языки не развязываются, а каменеют. С тобой все наоборот…

– Свяжусь, – пообещал Илюшин. – Но сначала мне нужно кое-что у вас узнать. «Примула» создана на ваши средства?

– Верно. Я учредитель и один из попечителей фонда. Но он от начала до конца придуман Ниной. Она горела этой идеей! Думаешь, я купил ей карманную игрушку? «Папики» приобретают для своих девок салоны красоты, а я для дочери расщедрился на целый благотворительный фонд? Это не так. Мне хотелось увидеть, на что способна Нина. Ты в курсе, что она работала в «Примуле» главой юридического отдела?

– Я думал, «Примулу» ведут ваши юристы.

– Это сейчас. А в первые годы Нина тащила на себе этот воз. Ты знаешь, скольким детям помог ее фонд? Да что там помог – спас! Это все Нинина заслуга, не моя! А как она людей отбирала! У меня Гришковец так не отсеивает своих безопасников, как Нина отсеивала сотрудников. Остались лучшие. Энтузиасты, умницы, работяги! Я бы сам кое-кого у нее переманил, да они не пойдут… Нина идеально умеет налаживать рабочие процессы.

Ратманский перевел дух.

– Мне симпатичны увлеченные люди, – уже спокойнее добавил он. – Я бы даже сказал, это необходимая, хоть и не достаточная черта характера, без которой не существует полноценной личности. Нина занималась юридическим сопровождением фонда, затем взялась за привлечение средств – я ведь не единственный жертвователь, есть и другие. Она добралась по карьерной лестнице до заместителя директора. Я, что ли, ее протолкнул? Ничего подобного! У нее хваткий ум, она обожает свое дело… У тебя дети есть, Макар Андреевич? – неожиданно спросил он.

Илюшин отрицательно покачал головой.

– Тогда, боюсь, ты меня не поймешь. Тебе будет трудно представить, что это такое – годами наблюдать за своими детьми, ожидая, что вместо жадности и лени в них проклюнутся любопытство, предприимчивость, стремление проявить себя, – и год за годом сильнее разочаровываться… А затем увидеть дочь, которая в избытке обладает всеми этими качествами: и любопытством, и открытостью ко всему новому, и готовностью пахать до седьмого пота – вот ведь что важно! Пахать, пахать! – Ратманский рубанул воздух ребром ладони. – Но не убиваться! Пахота должна быть в радость. А мои младшие дети даже не понимают, как это: работа – и в радость! В радость может быть только отдых, как они полагают, а работа – тяжкий крест, и добровольно нести его согласится лишь идиот. Алла и Алик – два самых бесполезных человека во Вселенной. Я был постоянно занят, их воспитывала мать, а она далеко не Песталоцци.

– Как они отнеслись к появлению Нины в вашей жизни?

– А ты как думаешь? – Ратманский растянул губы в кривой усмешке. – Они мне поначалу скандалы закатывали. Такие предсказания делали – куда там Ванге! И горло мне Нина перережет, и обдерет меня до нитки, и бог знает что еще… Неприятный сюрприз для них вышел.

– А для вашей жены?

Ратманский скосил на Илюшина слезящийся глаз.

– Мы с Эльвирой разъехались, дай бог памяти, лет пятнадцать назад. Она живет в свое удовольствие, путешествует, картины малюет… Ее никто ни в чем не ограничивает. Никакого личного интереса у нее не было и нет ни ко мне, ни к Нине. А вот Алик с Аллой чувствуют себя ущемленными. Однако мы с тобой много внимания уделяем ничтожной теме. Тебе необходимо прямо сейчас поговорить с Петей…

– Я сам решу, когда мне говорить с Петей, – жестко сказал Макар. – Что значит «ничтожной теме»? У вас трое детей. Двоим не по душе третий, свалившийся на вас из ниоткуда. Они ведь, надо полагать, понятия не имеют о ее реальной истории?

– Как ты с больным стариком разговариваешь… – укоризненно начал Ратманский.

– Вы не старик и не больной, – отрезал Макар. – А если заболеете, у вас филиал сердечно-сосудистого отделения под боком. Что известно Алле и Александру о Нине?

Ратманский вздохнул.