Мертвый кролик, живой кролик

Бабкин сообразил, что старик даже не узнает мальчика при встрече.

– Вот его фотография. – Он вытащил из кармана сложенную вчетверо распечатку.

Трясущейся рукой старик без особой охоты взял снимок. Всмотрелся и затем свернул в трубочку. «Задницу свою он подотрет этой фотографией», – зло подумал Сергей.

– А я его маленьким помню, – неожиданно сказал Василий. – И брата его. Они тут с матерью бегали, в бочке плескались… Веселые были ребятки. И Нина была хорошая.

На мгновение из старого бессердечного пня проглянуло что-то человеческое. Сергей спросил себя, не рассказать ли ему, что Нина жива или, по крайней мере, была жива вчера утром… Но старик с такой неприязнью смотрел на него и так равнодушно отнесся к судьбе Егора, что он передумал.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Как только сыщик закрыл за собой калитку, Севостьянов утратил всю свою сонную медлительность. Он быстро запер сарай на ключ, нацепил очки и последовал за Бабкиным. Сыщик шел по деревне, стучась в дома. «Фотокарточку показывает, – сообразил Севостьянов. – Ну, это и без него уже участковый сделал, ничего страшного».

Вовремя пацан уехал! Лишь бы не вернулся раньше времени.

С отцом он поссорился, ага, как же! За дурака Севостьянова держать не надо. Может, Егор и повздорил с Юркой, но сбежал он не поэтому.

Севостьянов видел, как сыщик, обойдя деревню, сел в свою огромную черную тачку и уехал.

Ну вот и еще одного отвадили! Славненько.

Однако ищут Егора всерьез! Сначала полиция приезжала, потом какие-то девахи. А теперь, значит, целый частный детектив. Что-то странное творится. Чтобы Тамара наняла сыщика? Да она за копейку удавится!

Может, Егор у нее деньги украл? Это плохо, конечно. Но мальчонку он им не выдаст. Пусть пока живет здесь. Перезимует – а там ясно будет, куда его пристроить.

Севостьянов пошел домой. Пару раз оглянулся – нет, никто не следит.

Он продавал самогон последние двадцать лет. Жена плаксиво твердила: «Вася, под статьей ходишь». А куда деваться? На пенсию жить? Свой дом Севостьянов любил. Но изба, даже самая крепкая, постоянно требует денег. Недавно пришлось менять насос и чинить унитаз. Севостьянов столько отвалил – до сих пор больно вспомнить. А по морозу бегать в уличный сортир он слишком старый. Не хочется потом почками маяться. Еще и дороже выйдет, к слову сказать.

К предыдущему участковому Севостьянов нашел подход. Пятнадцать лет оба не знали горя: участковый имел на столе самогон отличного качества, а Севостьянов – тишину и спокойствие. Никто его не тревожил.

Но участковый вышел на пенсию, и на его место сел новый, хваткий и прыткий. Именно к нему и ходил Севостьянов в воскресенье, чтобы аккуратно договориться. Начал с подношения. Прежде чем говорить о делах, необходимо ублажить маленького районного божка.

Про Егора участковый его почти не расспрашивал. Сунул небрежно Севостьянову под нос фото плохого качества, подержал две секунды и выдернул обратно.

Волонтеры тоже отнеслись невнимательно к старику.

А сыщик и вопросы задавал, и снимок оставил. Еще и по деревне прошелся, не стал полагаться на предшественников. Въедливый, гад.

Что же все-таки натворил Егор?..

Когда Забелины купили дом, Севостьянов не обрадовался. Чужие любопытные морды под боком ему только во вред. А соседи всегда любопытствуют, особенно бабы.

Баб в семействе было две.

Тамара, старшая, тащила на себе все хозяйство. Севостьянов был поражен ее работоспособностью. Шесть утра – она уже на огороде. Вскопала, разрыхлила, полила, прополола. К восьми готовит завтрак, чтобы сыну, невестке и внукам подать свежее, горячее. Сырники пекла, блины. Запах – на всю округу. Мальчишки бегали по двору, как котята, с перемазанными сметаной мордашками.

После завтрака снова на огороде. Севостьянов не раз наблюдал, как она таскает ведра, тяжеленные шланги, обрубки деревьев… Сильная баба, выносливая! Когда начинался ягодно-грибной сезон, часами пропадала в лесу. Ни разу не случалось, чтобы вернулась с пустыми руками. Даже когда опытные грибники кривили рожи: мол, пустое лето, ни сыроежки, ни подберезовика, – Тамара хоть небольшую корзинку, но приносила.

Севостьянов уважал таких женщин. Хозяйка! Дома у Забелиных, правда, было неуютно, хоть и чисто.

Анюта, его жена, почему-то невзлюбила Тамару. Казалось бы, соседки, почти ровесницы, – но от общения Аня уклонялась как могла. «У нее глаза холодные». Севостьянов пару раз присмотрелся: нормальные глаза. Ну, выпученные слегка. Зато вся Тамара ладная, плотная. В такую если ткнешь, то палец не провалится в дряблое, а спружинит, как от резинового мяча. Севостьянов эту приятную упругость в женщинах очень ценил.

Но потом кое-что стал подмечать и сам.

В начале сентября одна из деревенских старух ушла за грибами и не вернулась. Такое случалось не впервой. Все кто мог отправились на поиски. Лес с трех сторон ограничен дорогами, рано или поздно куда-нибудь выйдешь. Но человек старый, слабый… Могла и ногу сломать, и сознание потерять.