Мертвый лес

— Еще чего. Я серьезно. Вот что, я никому об этом не рассказывала и рассказывать не собиралась, но раз я не одна такая… — Кати глубоко вдохнула и выпалила на одном дыхании: — Иногда я тоже вижу такое, чего быть не должно. А этой весной меня чуть не съел водяной.

— Водяной? — удивленно переспросил Янис, однако же не настолько, насколько мог бы удивиться кто-нибудь другой на его месте. — Где ты его нашла?

Кати хмыкнула.

— Скорее это он меня нашел. На реке, под мостом. Теперь его там нет.

Янис некоторое время размышлял над ее словами.

— Хорошо, что он тебя не съел, — сказал он в итоге.

— Ага.

— А я этим летом видел на свалке огромную свинью из мусора, — поделился Янис. — Издалека, конечно, но мне потом неделю кошмары снились.

— Жуть какая!

Янис вздохнул.

— Я думал, что надышался ядовитых испарений и у меня начались глюки. Лучше бы это были глюки.

— Почему? — нахмурилась Кати.

— Потому, что если это глюки, то они существуют только в моей голове. Достаточно закрыть глаза, и они исчезнут. А получается, что одеяло не спасает от чудовища под кроватью.

— У тебя под кроватью живет чудовище? — на всякий случай уточнила Кати.

— Нет. Но теперь я знаю, что оно может там быть.

— Ну, возможно, это не так плохо? — сказала Кати. — Как написано в одной хорошей книжке — где чудовища, там и чудеса.

— Звучит не слишком утешительно, — поморщился Янис. — Чудеса бывают разные.

— И то верно, — вздохнула Кати.

Над головой с громким карканьем пролетела ворона. Мокрая, жалкая и недовольная. Сделав над ними круг, ворона устроилась на ветке ближайшего дерева и принялась чистить перья. Кати незаметно помахала ей, однако птицу куда больше занимала целлофановая обертка от сигаретной пачки, прилипшая к лапке. Самая обыкновенная птица, ничего особенного, но Кати вспомнила черного ворона, которого встретила на этой аллее. Ворона, который передал весточку Иве в Большой Лес, позвал ее, и Ива пришла… Жаль, эта птица ничего такого делать не собиралась.

Начинало темнеть. Осенью ночь приходит слишком быстро, не успеешь и глазом моргнуть. Скоро зажгут фонари и, по-хорошему, пора сворачивать к дому. Мамаша Герберта, наверное, уже отчалила, обычно она долго не засиживалась. Да и мама будет волноваться.

— Ты не проголодалась? — неожиданно спросил Янис.

— Что? Нет. Больше замерзла.

— Просто я прихватил пару пирожных из кафе. Подумал, вдруг захочется перекусить по дороге.

— Как предусмотрительно, — хмыкнула Кати. — Ну ладно, от пирожного я, пожалуй, не откажусь.

Янис стянул с плеча рюкзак и вытащил пластиковую коробку для завтраков — точно такую же Кати брала с собой в школу.

— Взял самые симпатичные на вид, — сказал он, открывая крышку. — Видела бы ты, как на меня посмотрела Джулия — как будто я их у нее прямо изо рта вырвал!

— Мне больше всего приглянулись корзи…

Кати опустила взгляд и замолчала. Сердце сбилось с ритма, живот сжался от внезапного спазма. На мгновение у Кати помутилось перед глазами, еще один спазм, и ее чуть не стошнило прямо на кроссовки Яниса.

Не важно, что приглянулось ей в ресторанном дворике, все пирожные там были хороши. Но в пластиковом контейнере она увидела совсем не эклеры и даже не кусок торта.

— Что это? — кое-как проговорила Кати, переводя взгляд на Яниса. Смотреть на содержимое контейнера оказалось выше ее сил.

— Пирож… — начал Янис и запнулся. Он и сам все увидел. Пластиковый контейнер выпал у него из рук, и содержимое вывалилось на дорожку. Не сговариваясь, Кати и Янис отпрыгнули в разные стороны, а над их головами зашлась в нервном крике ворона. Кати не знала птичьего языка, но могла поклясться, что ворона хохочет во все воронье горло.

На дорожке лежала какая-то мешанина из объедков, яблочных огрызков и картофельных очисток, рыбьих голов и костей, а также — крысиных хвостов, опавших листьев и птичьих перьев, выглядящая так, будто кто-то сперва пережевал ее, а затем выплюнул.

— Что это? — повторила Кати, чувствуя, как ее начинает колотить дрожь.

— Я не знаю! — выкрикнул Янис. — Я… Я просто взял пирожные, честно! Положил их в контейнер, и все… Я ничего такого не делал!

Когда же Кати заглянула в его глаза, то увидела в них неприкрытый ужас. Ее собственный страх и ее удивление не шли с ним ни в какое сравнение.

— Ты ничего не делал, — сказала Кати, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно. Но все равно получилось жалкое блеянье. — Это не ты.

— Не я? Но… Что это вообще такое?!

— Пойдем отсюда. — Кати сглотнула. — Кажется, мне нужно присесть…

Она взяла его за руку и потянула к ближайшей скамейке. А ведь всего пять минут назад она нипочем бы не рискнула к нему прикоснуться. Ноги подкашивались, Кати старалась не оборачиваться, не смотреть на эту кучу отбросов, но делала это через шаг. И всякий раз ее горло сжималось сильнее и сильнее… В итоге ее все-таки вырвало. Она смогла дотянуть до урны, но пришлось крепко зажмуриться, чтобы не видеть, чем именно ее тошнит. Только избавиться от мыслей об этом оказалось невозможно. Пусть она и не ела в ресторанном дворике «десерта», но зато ела там пиццу. Очень вкусную. Слишком вкусную, чтобы это было правдой.