Мертвый лес

Герберт зашипел, как помоечный кот при виде собаки.

— Действительно, что? А то, что я там работаю, — это значения не имеет, да? То, что мы живем на деньги, которые я приношу с этой свалки, — это все ерунда, да? Очень мило, очень.

— Не вижу связи. По-моему, ты преувеличиваешь. — Мама постаралась разрядить атмосферу улыбкой, но это не сработало. Герберт пыхтел все сильнее и сильнее.

— Вот из-за таких листовок, из-за гребаного общественного мнения, из-за идиотских акций, которые устраивают эти хиппи-недоноски, нас запросто могут законсервировать. А это означает сокращение штата. Ну и угадай, кто первым попадет под раздачу?

— Ты же говорил, что без тебя на этой работе не обойтись, — напомнила мама.

— Вот именно, не обойтись. Но только когда есть работа! А не будет работы, с мечтой о машине можешь попрощаться.

— Я не мечтала о машине.

Впрочем, Герберт вошел в раж и никого не слушал.

— Ты представляешь, что творят эти гребаные экоактивисты? Протыкают грузовикам шины, ложатся под колеса, в прошлом месяце какая-то дура приковала себя наручниками к воротам. Я молчу про то, сколько жалоб они пишут во всевозможные инстанции. У нас столько проверок, что проверяющих уже пора отстреливать!

Герберт-младший от его воплей совсем одурел и орал так, что от натуги его лицо стало фиолетовым. Безуспешно мать пыталась его успокоить, качала сперва на одной, а потом уже и на двух руках. Герберт ничего не замечал.

— А теперь оказывается, что во всем этом замешана еще и твоя дочь! Ха! Пригрел на груди змею…

— Кати же сказала, что листовку ей дали у торгового центра. А если бы дали тебе — ты что, тут же стал бы экоактивистом?

— Не путай селедку с горчицей! — отмахнулся Герберт. — Я — это я, у меня есть голова на плечах, а твоя дочь…

Он резко замолчал, но было поздно. Лицо матери потемнело.

— Что «моя дочь»? — произнесла она таким ледяным голосом, что температура в квартире упала на пару градусов. И Герберт сдулся.

— Э… Не важно, — буркнул он, а затем развернулся и удалился обратно к телевизору и к своей игре. Некоторое время мать смотрела на закрывшуюся дверь.

— Да чтоб тебя! — не выдержала она в итоге. — Ты так и будешь стоять столбом? Приберись здесь наконец!

— Да, да, сейчас, — залопотала Кати и стала собирать разбросанную одежду. На глаза наворачивались слезы, Кати держалась из последних сил. Но мама даже не взглянула на нее — продолжая укачивать младенца, она ушла на кухню.

— Когда же эта херня наконец закончится? — вот и все, что услышала Кати. — Проще удавиться…

Только через полчаса Герберт-младший успокоился. И все это время Кати топталась в коридоре. Другого места в этом доме ей не нашлось.

Тебе страшно?

Весь вечер Кати ломала голову, как бы извернуться и незаметно улизнуть из дома посреди ночи. И чем ближе был назначенный срок, тем более безумной казалась эта затея. Разумеется, о том, чтобы отпрашиваться у матери, не могло быть и речи. В лучшем случае она покрутит пальцем у виска, стоит Кати заикнуться о своих планах. В худшем… На то, что случится в худшем случае, Кати не хватило фантазии. Запрут, наверное, в кладовке, а потом вызовут санитаров.

Однако на деле все оказалось на удивление легко и просто. Если уж ты ступил на тропу чудес, обыденный мир не сможет тебя удержать. Уже к одиннадцати в доме все успокоилось. Даже Герберт-младший решил устроить себе выходной и не стал закатывать обычный ежевечерний концерт — немножечко похныкал, а потом взял и отключился у матери на руках. Уснул так крепко, что Кати даже удивилась — неужели он так умеет? На ее памяти впервые младенец спал сном младенца.

Герберт так и не вышел из комнаты. Когда закончился матч, он переключился на просмотр бессмысленного политического ток-шоу да и уснул перед телевизором — уже в десять из спальни зазвучал сиплый храп. Дольше всех продержалась мама. Она бесцельно слонялась по квартире и без особого успеха пыталась заниматься домашними делами — то начинала мыть посуду, то протирать стол, то разбирать белье после стирки, но ничего не довела до конца. С каждой минутой она все чаще зевала, а под конец даже перестала прикрывать рот. В итоге, сославшись на то, что она жутко устала, а ей еще десять раз вставать среди ночи, мама отправилась спать.

И только у Кати, единственной во всей квартире, сна не было ни в одном глазу. Как будто она выпила с десяток кружек самого крепкого чая — ее даже немного трясло и ни на чем не получалось сосредоточиться. Кати пыталась читать, рисовать, взялась заполнять дневник — без толку. В голове царил сумбур — столько мыслей она думала одновременно. Среди своих книг, стоявших стопкой за кухонным диваном, она отыскала «Энциклопедию мифов и легенд» и долго листала ее в поисках статьи о ярмарках гоблинов, но не нашла ничего, кроме краткого пересказа известной поэмы, да и тот не смогла дочитать до конца.