Читаем Мертвый отец полностью

Истинная твоя задача как сына есть воспроизводство всех до единой гнусностей, коих касается сие наставленье, но в истощенной форме. Ты должен стать своим отцом, однако вариантом его, что бледней, вялей. Гнусности суть условье работы, но пристальное изученье позволит тебе выполнить сию работу дряннее, нежели исполнялась она допрежь, тем самым перемещаясь к златому веку пристойности, спокойствия и утишенных лихорадок. Вклад твой будет не мал, но «малость» есть одно из тех понятий, в кои ты должен метить. Коли отец твой был капитаном Батареи 4, ты удовольствуйся капральством в той же батарее. Не посещай ежегодных встреч. Не пей пива или не пой песен на таких воссоединеньях. Начинай с шепота, пред зеркалом, по тридцать минут в день. Затем связывай себе руки за спиною на тридцать минут в день, либо убеди кого-то другого делать сие для тебя. Затем выбери какое-либо из самых глубоких своих убеждений, как то веру в то, что все твои почести и награды имеют к тебе какое-то отношенье, и отрекись от него. Друзья помогут тебе от него отречься, им можно телефонировать, если примешься соскальзывать в отступничество. Видишь шаблон — примени его на практике. Отцовство можно если не покорить, то по меньшей мере «отвергнуть» в этом поколенье — совместными усильями всех нас вместе.

Как-то резковато, сказала Джули, когда они дочитали.

Да, оно и впрямь выглядит резковато, сказал Томас.

Или, быть может, недостаточно резко?

Это бы зависело от личного опыта того, кто выносит суждение, судить ли это как слишком резкое или судить это как недостаточно резкое.

Терпеть не могу релятивистов, сказала она и швырнула книжку в огонь.

18

Тряска дороги. Пыль. Пот. Дамы за беседой.

Сломаю тебе большие пальцы.

Это ты так думаешь.

Иди гуляй.

Снежинки, эхом, перекати-полем.

Прямо по сусалам полным приводом.

У него мотня возбухла.

Я знаю.

Голод по совершенству непокорный дух порой напоминает мне лорда Бейден-Пауэлла[93].

Я знаю.

Там была записка?

Зудит в правом яйце.

Иногда забывает и впивается слишком многими зубами.

Чпокни одну из них. Станет получше.

Какова мотивация?

Я подозревала его с самого начала.

В самом начале его ныне быстро тускнеющей карьеры.

И в беднейших домах орехи жарят и сладкие отруби. Драная кожа и лысеющий синий бархат.

Где тут трах дают?

Определенные провокации с которыми не могло справиться правительство.

Долгая череда восторгов и прочих духовных переживаний.

Он был доволен.

Вне себя.

Что-то подрагивает в равновесии.

Гульфик отделанный мехом серебристых обезьянок. Он был доволен.

Чувствовать вот что важно.

Жест был сделан.

Ты была его второй женой?

Второй или третьей лгал он довольно часто.

Я б от него такого ожидала.

Интересы ребенка не были защищены.

Набей себе харю пузырчатой жвачкой да соси соску. Видела унициклиста в бурой шляпе.

Я не склонна к отвращенью.

Показалось я слышала собачий лай.

Протянула ему желтое полотенце которое он засунул себе в брюки.

Никто от этого никогда не умирал.

Стянула их ей с бедер.

Порой под музыку а порой за беседой.

Изымая с торжествующим воплем целую живую курицу.

А он недурен.

Это я заметила.

Мы были счастливей некуда.

Горные козы позируют с передними ногами вместе на конторских шкафчиках.

Чувствовать вот что важно.

Какая комната была?

Серая а потолок белый.

Какая комната была?

Жом плечьми и сразу в слезы.

Долгие вечерние платья до пола одно желто-белое а другое цвета вареных креветок.

Что-то подрагивает в равновесии.

Рад насасывать черную украдку.

Раскладывая перед ним документы я попросила дать мне побольше времени.

Я поблагодарила крупную черную женщину и отошла. Ссал бы где угодно лишь бы я не видела если б приличия тогда были таковы как сейчас.

Это она за собственными кишками гоняется.

Он сказал я тебя уважал когда ты была моложе.

Это нормально для виолончелистов.

Достал ей на день рожденья колок Ростроповича. Она проявила благодарность — три раза моргнула. Мать.

Печатные платы перепечатывают себя.

Ты ему свои показала?

Я напустила на себя бесцеремонный но дружелюбный тон.

Вероятно боится что она ее уронит.

Вероятно боится.

Попало ему аккурат между лопаток.

Из таких комбинаций в древности вылуплялись чудовища.

Это на меня не похоже.

Проснешься однажды темной ночью а в глазу у тебя хер.

Это мое дело.

Подступила с чарующим проявленьем брезгливого отвращенья.

Это мое дело.

Годы не оставшиеся неотмеченными отвратительными потугами.

Письмо неудачно но я все равно его отправила.

Это ты так считаешь.

Вполне. Это я так считаю.

Надтреснутое полуопущенное куксоликое существо. Мать.

Спросила хочу ли я поиграть. Я заметила что все фигуры черные.

Я читала об этом в «Lе Monde»[94].

Он не знает, что его ожидает.

Насылатель сладкого дождя.

От этого кукуруза чпокает.

Буржуазная пресса болтала.

Невероятно пригожий официант подслушивал. Копирка под скатертью все время.

Хмурит механизированные захваты.

Ест своих детей говорят.

Ее красные губы у кости моего носа.

Могу сделать тебе погорячей.

Какой у тебя тотем?

Кредитка.

Когда стареешь живешь в комнатке маленькой маленькой но опрятной и никаких кимвалов у тебя больше нет у тебя отобрали все кимвалы.

Это панихида а не танец.

Перейти на страницу:

Все книги серии Скрытое золото XX века

Горшок золота
Горшок золота

Джеймз Стивенз (1880–1950) – ирландский прозаик, поэт и радиоведущий Би-би-си, классик ирландской литературы ХХ века, знаток и популяризатор средневековой ирландской языковой традиции. Этот деятельный участник Ирландского возрождения подарил нам пять романов, три авторских сборника сказаний, россыпь малой прозы и невероятно разнообразной поэзии. Стивенз – яркая запоминающаяся звезда в созвездии ирландского модернизма и иронической традиции с сильным ирландским колоритом. В 2018 году в проекте «Скрытое золото ХХ века» вышел его сборник «Ирландские чудные сказания» (1920), он сразу полюбился читателям – и тем, кто хорошо ориентируется в ирландской литературной вселенной, и тем, кто благодаря этому сборнику только начал с ней знакомиться. В 2019-м мы решили подарить нашей аудитории самую знаменитую работу Стивенза – роман, ставший визитной карточкой писателя и навсегда создавший ему репутацию в мире западной словесности.

Джеймз Стивенз , Джеймс Стивенс

Зарубежная классическая проза / Прочее / Зарубежная классика
Шенна
Шенна

Пядар О'Лери (1839–1920) – католический священник, переводчик, патриарх ирландского литературного модернизма и вообще один из родоначальников современной прозы на ирландском языке. Сказочный роман «Шенна» – история об ирландском Фаусте из простого народа – стал первым произведением большой формы на живом разговорном ирландском языке, это настоящий литературный памятник. Перед вами 120-с-лишним-летний казуистический роман идей о кармическом воздаянии в авраамическом мире с его манихейской дихотомией и строгой биполярностью. Но читается он далеко не как роман нравоучительный, а скорее как нравоописательный. «Шенна» – в первую очередь комедия манер, а уже потом литературная сказка с неожиданными монтажными склейками повествования, вложенными сюжетами и прочими подарками протомодернизма.

Пядар О'Лери

Зарубежная классическая проза
Мертвый отец
Мертвый отец

Доналд Бартелми (1931-1989) — американский писатель, один из столпов литературного постмодернизма XX века, мастер малой прозы. Автор 4 романов, около 20 сборников рассказов, очерков, пародий. Лауреат десятка престижных литературных премий, его романы — целые этапы американской литературы. «Мертвый отец» (1975) — как раз такой легендарный роман, о странствии смутно определяемой сущности, символа отцовства, которую на тросах волокут за собой через страну венедов некие его дети, к некой цели, которая становится ясна лишь в самом конце. Ткань повествования — сплошные анекдоты, истории, диалоги и аллегории, юмор и словесная игра. Это один из влиятельнейших романов американского абсурда, могучая метафора отношений между родителями и детьми, богами и людьми: здесь что угодно значит много чего. Книга осчастливит и любителей городить символические огороды, и поклонников затейливого ядовитого юмора, и фанатов Беккета, Ионеско и пр.

Дональд Бартельми

Классическая проза

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия