Мертвый сезон. Мертвая река

Лора теперь боролась будто с удвоенной силой. Нож сверкнул снова и скрежетнул по кости с омерзительным звуком. «Ему никак не удается убить ее, – подумала Мардж. – Бьет в позвоночник – промахивается мимо легких; лезвие не проходит». Тощий снова всадил нож в тело девушки, и Мардж опять услышала тот же чудовищный скрежет. С яростью рванув лезвие из раны, дикарь издал хриплый вопль, полный звериного нетерпения.

Четвертый удар пришелся-таки в цель – лезвие глубоко увязло в боку у Лоры, неудачно перевернувшейся как раз в этот момент. Мардж увидела, как темная ткань ее блузки начала блестеть. Лора завалилась на спину и ударила тощего коленом; за ее залепленными изолентой губами трепетал мученический стон. Ее нога прошла в каком-то дюйме от его головы, и тогда он ударил ее ножом в живот.

Рана вышла глубокой, рваной, кровь забила из нее мелким фонтанчиком.

И даже этого оказалось мало, чтобы убить Лору.

Она попыталась проползти по полу, но поскользнулась и снова завалилась на спину. Взбрыкнула ногами – но устрашающий запас отчаянной силы, ожививший ее, стал быстро угасать. В одно безжалостное движение тощий рассек ей икру снизу доверху, перехватив ногу. Когда он отпустил ее, нога безвольно шлепнулась о каменный пол.

Исход предрешался у Мардж на глазах.

Мужчина насел на Лору сверху, одной рукой схватил ее за подбородок, поднял его, а другой вонзил нож ей в горло чуть выше ключицы. В воздух взлетел новый алый фонтан.

Мардж спрятала лицо в ладонях.

И все же, что удивительно, когда она отняла их, Лора все еще была жива – ее зрачки лихорадочно двигались, она вбирала воздух маленькими нервными глотками.

Сдернув изоленту с ее рта и носа, тощий снова удалился в дальний отсек пещеры.

Вернулся он, держа в руке топор.

4:17

Двигаясь среди огромных плоских гранитных плит, Ник следовал за мужчиной на осторожном отдалении. Он подыскал себе оружие, причем довольно солидное – прочную выдубленную временем корягу длиной фута в три и толщиной в добрую пару дюймов. Чем-то походила эта штука на полицейскую дубинку. Как раз такой много лет назад ему чуть не раскроили череп, когда он участвовал в приснопамятном бостонском марше против войны во Вьетнаме. Тогда он ненавидел копов. Сейчас он на них уповал. Имелись все основания полагать, что палка будет необходима. Когда он нападет на них, в револьвере будет всего шесть пуль, и даже если каждый выстрел попадет в цель – он все равно проиграет. Эта идея напугала его до чертиков. В мозгу бесконечно повторялось: «Не хватит. Не хватит. Сразу со всеми мне не расправиться». Предстоял рукопашный бой с племенем психов.

Конечно, попытка не пытка. Сдаваться сейчас – позорно. Ник уже успел увидеть, что они способны сделать с беззащитной женщиной, знал о последствиях и понимал, что отступление обошлось бы ненавистью к себе до скончания дней. Нравилось ему это или нет, он попросту не мог оставить Мардж в таком положении. «А если бы к ним попала одна Лора, – подумалось ему, – был бы я сейчас здесь?» Ник сам не знал ответа на этот вопрос. Все упиралось в Мардж – за нее он будто нес ответственность. Чувство локтя всегда играло в его жизни большую роль, а сейчас накатило с особой силой. Он ощущал то ужас, то дикий восторг – очередная схватка уже ждет. Он выиграл в первый раз – ну, или не проиграл, – не спасует и в этот раз.

Ник вспомнил, как несколько лет назад угодил в автокатастрофу. День был жаркий и солнечный, а дороги – скользкими после недавно прошедшего ливня. «Фольксваген» какого-то лихача взялся обгонять его, задом врезался в его левый передний бампер и выбил за обочину. С тех пор в его памяти остался ясный момент – как он повис в воздухе, а машина перевернулась и резко рухнула крышей вниз. О стальных дверях он тогда не думал, хотя именно двери спасли его задницу и не позволили раздавиться изнутри. Он только и думал в процессе об одном: «Ну ничего, неприятность эту мы переживем, со мной все в порядке будет…»