Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

— Что это, чёрт возьми, нынче за нравы? — Белый повар рубанул лопаточкой воздух, потом отвернулся и стал помешивать ломтики мяса. — Хочешь, так бери. Это всего лишь кость! Ты не повар, правило повара к тебе не относится. Я ещё буду объясняться по этому поводу с Лао Дэном. Какой же ты повар?!

В тот день у Белого повара дел было невпроворот, и он не заметил, когда ушёл Чёрный повар. Он догадывался, что тот, наверное, засунул эту кость за пазуху. Народу в семье Чэня много, они всё видят. Вынести кость можно было только так.

Приблизительно полмесяца спустя в семье торговца лесом господина Чжу праздновали свадьбу. На ноги были подняты чуть ли не все повара ресторана «Шуньфулоу». В тот день с утра Белый повар отправился на рыбный базар за покупками и, проходя мимо длиннющей очереди, стоявшей за порцией каши от Армии спасения, своим острым зрением заметил в толпе два знакомых силуэта. Один принадлежал Чёрному повару, а второй — тому мальчишке, который стянул тогда кусок окорока.

В руках у отца и его сынишки, тесно прижавшихся друг к другу, были старенькие пиалы. Их глаза, голодные лица были так похожи. Любой бы признал в них отца и сына. Как ни странно, это не удивило Белого повара. Он вспомнил, что в тот день у него голова шла кругом. Ведь они — отец и сын. Как же он тогда не догадался?

Перевод Н.А. Спешнева

Чи Цзыцзянь МЕСЯЦ ТУМАНОВ

В сумерках Бао Чжуэй прислушивался к урчанию, раздававшемуся из коровьих животов. Звук пищеварения, по обыкновению, погружал его в раздумья. Желая поразмыслить над каким-нибудь важным делом, он укутывался в этот звук, и никто не мог его потревожить.

Отчим, видимо, чувствуя приближающуюся смерть, в последнее время часто приходил в коровник поговорить с Бао Чжуэем. Иногда отчим, ни слова не говоря, ласково гладил мальчика по голове, и из его глаз медленно выкатывались мутные слёзы. Бао Чжуэй тогда говорил:

— Дядь, ты есть хочешь? — когда мальчик был очень голоден, ему хотелось плакать.

Отчим качал головой, по серым щекам пробегала дрожь, и он притягивал к себе Бао Чжуэя, приговаривая:

— Погоди, вот умрёт дядька, и ты вернёшься жить в дом.

— Мне с коровами больше нравится, — хихикая, отвечал Бао Чжуэй. — Хуаэр скоро родит маленького телёночка.

Хуаэр звали коричнево-белую бурёнку, у которой на щеке было белое пятно, по форме напоминавшее орхидею. Кроме неё в сарае обитали Диэр — чёрный трёхгодовалый бычок, основная рабочая сила при обработке поля, и Бяньлянь — низенький тёмно-коричневый бык, с чересчур толстым хвостом, вечно вымазанным навозом. Бао Чжуэй то и дело упрекал Бяньляня, хлопая по животу и приговаривая:

— Не жадничай! Хватит тебе! В еде нужно знать время и меру!

Эти слова часто повторяла ему мама, а теперь он адресовал их Бяньляню.

Бяньляня, однако, это совсем не волновало, и он поражал всех своей прожорливостью, ну а что касается гигиены… ситуация ухудшалась с каждым днём. Бао Чжуэй как-то решил привязать хвост верёвкой повыше к ограждению загона, но когда только начал это делать, Бяньлянь выдавил из себя лепёшку, крутанул хвостом, и всё полетело Бао Чжуэю в лицо. От злости мальчик чуть не отрезал быку хвост.

Отчим вот уже несколько дней не заходил в коровник. Каждый раз, когда Сюэ Эр приносила Бао Чжуэю еду, он спрашивал:

— Дядька не помер ещё?

А она, скрипя белоснежными зубами, с ненавистью цедила:

— Да чтоб ты сам сдох!

Сюэ Эр приходилась Бао Чжуэю сводной сестрой по матери. Она была очень худой, поскольку не любила мясо и рыбу. На её лице светились необычайно большие чёрные глаза, а нрав отличался недюжинным упрямством. Мать часто говаривала, что Сюэ Эр такая вредная, потому что у неё глисты.

Урчание в коровьих животах утихло, Бао Чжуэй, причмокивая, сомкнул веки, но проспал недолго. Яркий луч света ударил ему в глаза, в помещение проник крепкий кисловатый запах пота. Мать хриплым голосом окликнула сына:

— Бао Чжуэй, просыпайся! Поднимайся, проведай отчима. Он вот-вот умрёт, хочет на тебя взглянуть.

— Не свети им в глаза, — проворчал Бао Чжуэй, указывая на фонарик. Мать отвела луч фонарика в другую сторону, осветив стойло. Три узла, которыми коровы были привязаны к стойлу, напоминали цветы абрикоса и выглядели очень мило.

— Быстрее, отчим долго ждать не станет, — всхлипнула женщина. — Хоть он и не родной отец, а относился к тебе так хорошо! Ты живёшь в коровнике, здесь уж куда теплее, чем в доме. Поесть тебе каждый день приносят. Бао Чжуэй…

— Я не вернусь жить в дом, — он снова лёг. — Я хочу жить вместе с коровами.

— Ты только сходи разок, — мать наклонилась и погладила сына по голове. — Завтра мама приготовит тебе лепёшки с луком.

— С картошкой? — желудок мальчика от радости заурчал.

Мать кивнула.