Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

— Да разве я не хочу одеваться прилично? В месяц я зарабатываю двадцать восемь юаней, но моему деду за восемьдесят и он уже выжил из ума, мать болеет, а три сестрёнки ещё учатся… Где же мне быть таким счастливым, как твой муж?

— Так на тебе ещё и дед… — Хэй не стала продолжать, но ход её мысли был ясен: когда на тебе двое старших, то только за гробы придётся рассчитываться полжизни! Она поинтересовалась: — Лайшунь, а жена твоя чувствует себя хорошо?

— Откуда у меня взяться женщине? В позапрошлом году заключили было помолвку, но потом расторгли. Она вышла за хромого сына богатого крестьянина. Тогда-то я психанул, переехал и пошёл в школу рабочим.

Хэй сочувственно вздохнула.

Тремя днями позже Хэй достала из сундука пару тканевых туфель и отнесла Лайшуню. Тот подумал, что это розыгрыш, стал нахваливать стёжку, но взять не соглашался.

— Лайшунь, тебе не угодишь. Тебе что, вельветовые подавай? Это новые туфли, я их для моего сшила, но он денёк поносил и вновь натянул свои кожаные ботинки. Да ты померь, подойдут, нет?

Лайшунь принёс таз воды и помыл ноги. Ступни у него были большие и толстые, в туфли влезли с трудом. Хэй пошутила, что надо ножницами надрезать носок, а там сколько проносит, то и ладно. Лайшунь согласился, но вспарывать не стал. Надев новые туфли, он пошёл такой походкой, будто вытанцовывал крестьянский танец янгэ.

Узнав, что Хэй отдала Лайшуню туфли, её муженёк совсем не огорчился:

— Лайшунь — несчастный человек. Ему уже за тридцать, а он всё холостяк.

— Холостяки хотят жениться, а женатые домой по два месяца не являются!

— Ты ему уже подарила туфли, дай и другого, чего ему не хватает!

— Да чтоб у тебя язык отсох, — выругалась Хэй и ткнула в мужа холодной подушкой.

А тот продолжал:

— Я серьёзно говорю, давай будем каждый сам по себе.

— Это в каком смысле? Чтобы я тебя с поводка спустила? Отвечай, чем ты в школе занимаешься с этой девицей?

Они разругались, и муженёк пустил в ход кулаки, силёнок у него было мало, но ловкости не занимать. Хватив жену разок по животу, он вскочил и отправился ночевать в школу. Родители мужа вновь страшно ругались, Хэй от гнева всю ночь не спала и с рассветом под глазами у неё было черным-черно. Она хотела было устроить в школе скандал, но, дойдя до ворот, смягчилась: как бы плох ни был муженёк, но всё же он теперь учитель, нельзя его срамить на людях. Лайшунь, заметив её, радостно поприветствовал и поинтересовался, отчего у неё круги под глазами. Хэй заплакала, отвела Лайшуня в уединённое место и пожаловалась:

— Лайшунь, ты ведь честный человек. Не обманывай меня, не занимается ли мой тут чем-нибудь неприличным?

У Лайшуня душа ушла в пятки, и он замялся. Но Хэй продолжала настаивать, и ему пришлось сказать:

— Откуда мне знать? В таком деле должно быть двое задействовано, чего я буду зря говорить? Да и потом, при тебе, живой и здоровой, как он будет выделывать фортеля?

Хэй задумалась, потом попросила собеседника:

— Ты день и ночь в школе, присмотри за ним вместо меня. Об этом деле должны знать только небо да земля, ты да я. Не говори больше никому, я не вынесу позора.

Лайшунь кивнул и, глядя ей вслед, погрузился в тяжёлые раздумья.

Однажды после ужина Хэй пошла на реку набрать воды, а на берегу как раз Лайшунь стирал бельё. Он как будто хотел ей что-то сказать, но передумал. Заподозрив неладное, Хэй поинтересовалась:

— Ты от меня что-то скрываешь?

Лайшунь мялся и никак не мог вымолвить ни слова. Хэй тогда сказала:

— Как гласит пословица, люди видят кожу, но не видят костей. Ты тоже с ним заодно!

Лайшунь опустил голову и рассказал о том, что у её муженька уже давно был роман с одной женщиной из посёлка, но она с ним порвала, и теперь он связался с младшей дочерью деревенского старосты. Сегодня она снова, не таясь от сторожа, пришла в школу. В комнате поначалу горел свет, затем его погасили… Дослушав рассказ, Хэй пошатнулась. Лайшунь добавил:

— Я не должен был тебе этого говорить, но если бы я промолчал, то совесть бы меня замучила… Ты не сердись, всё равно он принадлежит тебе, а у той девушки отец староста и она не будет делать это открыто…

Хэй ничего не ответила, подняла воду и ушла.

Дойдя до окраины, она вдруг уронила коромысло и разлила воду. Присев, Хэй зарыдала. Она догадывалась, что муженёк может так поступить, но тем не менее оказалась не готова к такому удару. Хэй бросилась в школу. Лайшунь ещё не вернулся, в школе было совершенно темно, и её даже пробрал страх. Если ворвусь к ним, то будет большой скандал. А тварь эта ведь не замужем, похотливая дрянь, а ещё из приличной семьи называется! Вдруг она от позора повесится или утопится, проблем не оберёшься! Рассуждая так, Хэй решила: «Нет, нет, надо её спугнуть, а с мужем помириться». Она остановилась во дворе и позвала мужа по имени, тот откликнулся, но сказал, что спит, и предложил поговорить завтра.

— Отец послал меня к тебе с важным делом, быстрей поднимайся, а я пока в нужник схожу. — Хэй хотела дать любовнице сбежать и, нарочито топая ногами, пошла в туалет на заднем дворе.