Месма

Подростку вдруг сделалось страшно. Куда он идет? И зачем? Ощущение какой-то смутной опасности начало давить его — его пугал этот чужой, незнакомый город с его темными, мрачными домами и запущенными улицами; его вдруг стала смутно настораживать эта высокая красивая женщина, выглядевшая так, будто бедствия военной поры обходили ее стороной… даже отзывчивость ее и сопереживание ему вызывали у Тимки смутную тревогу. Ему вдруг остро захотелось сбежать…

— Вот это и есть мой дом! — бодро сказала Августа, кивая на двухэтажное здание. — Пойдем, Тимка, я тебя накормлю пирожками, помоем тебя, ну и — хоть ночь спать будешь в постели, по-человечески! Пойдем, милый…

Эти слова, а также душевный тон, каким они говорились, развеял все его страхи. В самом деле, ну чего он испугался? Повезло ему, что встретилась такая добросердечная женщина — тетя Августа… Когда еще похожая удача выпадет? Такой момент ловить надо. А еще Тимке ужасно не хотелось, чтобы тетя Августа заметила его совсем еще детские страхи. А ведь он уже большой!

Они прошли немного вдоль стены дома, пока не добрались до лестницы, уводящей круто вниз. Спустившись по ступеням, они очутились перед большим проемом в стене, закрытым массивной дверью. Августа достала из кармана полушубка ключ и отперла замок.

— Ну, Тимка, входи, — и женщина распахнула дверь.

Юный гость очутился в длинном широком коридоре, тускло освещенном несколькими лучинами, установленными вдоль стены. По обе стороны коридора Тимка увидел закрытые двери, за которыми угадывалось какое-то движение. Из-под некоторых дверей пробивался слабый свет. Доносились чьи-то голоса, приглушенный говор.

— А кто там, в этих комнатах, тетя Августа? — полюбопытствовал Тимка.

— Соседи наши, — просто ответила женщина, — в нашем подвале сразу несколько семей живут. И тоже не здешние, как и ты… как и я! Все мы беженцы.

— Им хоть есть где жить… — с грустью произнес мальчик.

Августа положила руку ему на голову.

— Ничего, Тимофей! — ласково сказала она. — Когда-нибудь кончатся твои скитания, и все будет хорошо. А там — глядишь, и война кончится, и настанет новая, счастливая жизнь!..Ну, пойдем! Наша комната в самом конце.

Августа повела Тимку по коридору мимо дверей. Пройдя весь коридор, они остановились перед кирпичной оштукатуренной стеной, в которой имелась еще одна дверь — прямо напротив коридора.

— Вот мы и пришли, — бодро заметила Августа и тут же постучала в дверь.

Сначала за стеной было тихо, затем послышалось слабое шевеление, возня, и приглушенный женский голос спросил:

— Кто?..

— Я это, я, — ответила Августа несколько нетерпеливо. — Открывай быстрей!

Изнутри заскрежетал замок, дверь распахнулась. Тимка увидел в проеме темный массивный силуэт. В комнате царила густая тьма, хоть глаз выколи.

В эту самую секунду одна из ближайших по коридору дверей начала открываться, выпуская кого-то из комнаты в коридор. Тимка не успел даже оглянуться, как стоявшая за ним Августа коротким и сильным толчком своего тела впихнула его в комнату и сама протиснулась следом. Поспешно закрыв дверь за собой, она подтолкнула Тимку дальше — было похоже на то, что ей не хотелось, чтобы соседи увидели, что Тимка пришел к ней домой. Наверное, она просто стеснялась его. Тимке сделалось очень стыдно за свой бродячий вид.

— Что у тебя за темнотища такая, Пелагея? — спросила Августа женщину, встретившую их в комнате. — Ни зги не видать…

— Свет только в десять включат, сама знаешь, — отвечала та недовольно. — Электроэнергию, вишь, экономить им надо…

— Ну, так керосиновую лампу зажги! Не впотьмах же сидеть!

— Сейчас зажгу… Керосин-то у нас, тоже, чай, не казенный…

Женщина, которую звали Пелагеей, разожгла керосиновый светильник, и стало понемногу светать, а по стенам поползли черные изломанные тени.

— Так лучше? — спросила Пелагея.

— Знамо дело, лучше! — отозвалась Августа. — Вот видишь, какого мальчонку домой привела! Можешь на него посмотреть.

Пелагея приблизилась к Тимке, внимательно его разглядывая. В свою очередь Тимка не менее внимательно разглядывал ее. Пелагея ему не понравилась: плотная, коренастая, она была на целую голову ниже Августы ростом; лицо ее было грубым и некрасивым — если тетя Августа лицом была похожа на сказочную волшебницу, то у Пелагеи физиономия была будто вырублена топором. Ее узкие мерцающие глазки смотрели на Тимку настороженно и подозрительно. Тимка даже слегка испугался, когда она мрачно улыбнулась ему, показав широкие желтоватые зубы.

— Ну, и как он тебе? — задала ей Августа странный вопрос.

— Хороший мальчик, — осклабилась Пелагея.

А Тимка подумал, что встреть он на рынке вместо Августы Пелагею, то ни за что не пошел бы с нею, как бы она ни приглашала.

— Воды хоть приготовила? — спросила Августа деловито.

— Воды-то? Приготовила…

— Ну и то хорошо. Парнишку-то помыть надо, а то чумазый весь.

— Сейчас и помоем, — согласилась Пелагея. — А ну, пойдем-ка со мной… отрок!

И она протянула к Тимке свою широкую тяжелую пятерню.