Месма

Но Галя и не слышала его. Она махнула рукой так, как тигрица машет когтистой лапой; в последнюю секунду Влад отшатнулся, избежав прямого удара в голову,

и пальцы Гали лишь слегка задели его… Но и этого вполне хватило, чтобы пустить ему кровь: ее длинные острые ногти рассекли Владу щеку, оставив на ней три неровные царапины, прошлись по шее, едва не располосовав горло, и скользнули по ключице, вспоров на ней кожу… Обжигающая боль обдала Влада как огнём, а через секунду- другую из нанесённых ран одновременно стремительно побежали кровавые ручейки!

Второй удар Галя нанесла более удачно: это была оплеуха сокрушительной силы, и Влад опрокинулся навзничь. В голове его пошел сплошной звон, и он кубарем покатился по полу, сметённый ее мощным ударом, как переломанное дерево под резким порывом урагана! Галя склонилась над ним и с размаху поставила ногу ему на горло; молодой человек натужно захрипел, его обе руки судорожно вцепились в ее ногу, под ступнёй которой уже хрустели гортанные хрящи, но озверевшая хозяйка и не подумала ослабить тиски — ее голень сдавливала его горло, как стальная колонна.

Влад дёргался и судорожно извивался на полу, его ноги бессильно скользили пятками по скомканной ковровой дорожке, глаза вылезли из орбит, и счёт его оставшейся жизни уже пошел на секунды, когда Галя наконец убрала ногу с бесчувственного тела.

— Мое терпение лопнуло, мой милый Владик, — зловеще прошептала она, хищно нагнувшись над его распростёртым телом. — Ты и так уже вдоволь натешился моей снисходительностью, и с меня довольно. Оставлять тебя в живых дальше становится попросту неразумно. Ты явно зашел слишком далеко…

* * *

Влад очнулся сидящим в глубоком деревянном кресле с резной спинкой и с широкими плоскими подлокотниками. На этих подлокотниках были заботливо уложены его руки… Он изумился, когда попробовал пошевелить то одной рукой, то другой, и это ему не удалось: оказалось, что обе его руки крепко-накрепко прикручены к подлокотникам тонкими тугими ремнями. Он дёрнулся всем телом — каждая его мышца, каждый нерв протестовали против столь грубого проявления несвободы, — он попытался высвободить руки, но тщетно: ремни были слишком крепки, и он едва только мог пошевелить деревенеющими пальцами. Когда же Влад попробовал расшатать кресло, напрягая всё свое тело и резко откидываясь назад, на резную спинку, массивное седалище даже не шелохнулось: оно оказалось за все четыре ножки привинчено к полу.

Он дёрнулся еще пару раз и затих. Его грудь судорожно и неровно то вздымалась, то опадала, ему явно не хватало воздуха. В комнате было жарко, хотя он был раздет догола. После нескольких неудачных попыток хоть как-то ослабить стягивающие его путы, Влад всё-таки успокоился. Ему подумалось, что есть смысл поберечь силы, тем более, что ноги его также оказались прикручены ремнями к ножкам кресла, и он был не в состоянии хоть сколько-нибудь опереться на них.

Он огляделся: в комнате было очень красиво. Повсюду стояли горящие свечи.

Их было так много, что нельзя и сосчитать. Свечи стояли на полу, на полках, что висели на стенах; в боковых нишах, находящихся слева и справа от него; их золотистое сияние мягко рассеивало мрак, отбрасывало колеблющиеся блики на его обнажённое тело, на массивное кресло, к которому он был так беспощадно и намертво прикручен. Похоже было на то, что Влад находился в том же подвале, только это было другое подвальное помещение, о котором он не подозревал.

«Чёрт побери, — подумал он с тревогой, — это еще что такое? Что она еще выдумала?»

А может быть, он опять видит какой-то странный и зловещий сон?

В последнее время Владу становилось всё труднее различать сон и реальность…

— А ты, оказывается, очень красив, Влад, — вдруг раздался позади него мелодичный и звучный голос. — Нет, в самом деле — у тебя великолепное, красивое и сильное тело.

Галя вышла из-за спинки кресла, стала напротив него и с неподдельным восхищением оглядела его с головы до ног.

— Особенно прекрасно твое тело выглядит в сиянии свечей, — деловито сообщила она. — Виден каждый мускул, каждый пучок нервов… Я даже вижу, как по твоим артериям стремительно перемещаются кровяные тельца, как они спешат, сталкиваются, обгоняют друг друга, как пульсируют… и всё это движение происходит внутри твоего тела, которое напоминает мне древнегреческие скульптуры! Нет, правда — мне очень нравится на тебя такого смотреть!

— И поэтому ты прикрутила меня к этому чертовому креслу? — резко спросил Влад.

Она пропустила мимо ушей его вопрос.

— Прекрасная выпуклая грудь… великолепные плечи… — задумчиво произнесла она, проведя пальцами по его обнажённому, чуть подрагивающему телу. — Крепкий, рельефный торс… Знаешь, милый, при свете дня там, на реке, ты казался мне куда менее привлекательным. Здесь ты смотришься намного эффектнее…