Месма

— Галя! Галка! Отпусти меня! Прошу, умоляю! Отпусти меня домой… пожалуйста!

— Бедная мама, — в голосе Гали зазвучала, казалось, неподдельная грусть. — Я уже давно перестала быть твоей дочерью, а ты даже не заметила этого. Но при этом ты твердишь даже сейчас, что положила всю свою жизнь ради меня. Что ты положила, я не знаю, но в этом не было ни крупицы любви! Ни единой… И у меня, естественно, давно появилась совсем другая мать. Я боролась, я страдала, я звала на помощь, но ты… ты не слышала. И она овладела мною, забрала меня к себе, сделала своей преемницей, своим продолжением. Ты могла бы меня спасти, но ты даже не подозревала о том, что со мною происходит. Ты думала только о себе, переживала только за себя, и жила ты только ради себя! Ты смогла прожить свою жизнь, не любя никого, кроме самой себя…

И вот — закономерный итог: твой час пришёл, но ТАМ тебя даже встретить некому. Оказывается, это так ужасно… правда?

— Галя… Доченька! — взмолилась Антонина. — Пожалуйста… я твоя мать! Отпусти меня: я жить хочу… понимаешь? Я не хочу туда… не хочу на тот берег!!! Отпусти…

— Жить хочешь? — усмехнулась Галя снисходительно. — Ты странная, мам… То умоляла убить тебя, то ныла, что помрёшь с тоски, как только я уеду, а теперь вот вдруг вымаливаешь пощаду. Ты определилась бы, что ли, ведь не ребёнок! Ну ладно, это всё пустое. Мне недосуг с тобой тут стоять и нытьё твоё слушать, я его слышала всю свою жизнь; и знаешь, за все прошедшие годы ты не сказала ничего нового! Ничего полезного, одно только нытьё… Зависть ко всем, обиды на всех, вечное уныние… Избавь меня от этого хотя бы сейчас! Я сыта твоей словесной отравой по горло.

Антонина рухнула на колени, поползла к Галке, пытаясь дотронуться дрожащими пальцами до носков ее туфель.

— Не убивай… пощади!

Галя сделала шаг назад, словно брезговала этим прикосновением.

— Нет, мама. Другого пути нет. Поднимайся и иди!

— Господи! — вскричала Антонина. — Кто ты? Ты не моя дочь, ты какой-то жуткий демон… ты — чудовище из самого ада! Моя Галка не может быть такой жестокой!

— Смерть штука жестокая, особенно для тех, кто жил только для себя, — сказала Галя рассудительно. — Однако даже для таких, как ты, остаётся надежда… Я не могу помочь тебе, даже если бы хотела, ибо я не дарую жизни, я их отнимаю. Но ведь был еще один человек, который любил тебя… неужели ты о нём забыла?

Антонина с трудом поднялась на ноги и теперь стояла перед Галей поникшая, как надломленное ветром дерево.

— Владимир? — чуть слышно спросила она.

— Да… Владимир, мой отец. Он тоже любил тебя. А ты всячески использовала его, ты эксплуатировала его чувство к тебе; Он был тяжело контужен на войне, был больным человеком, но даже после моего рождения ты не изменила своего потребительского отношения к нему. Ты жила с ним ради каких-то льгот, и при этом отнюдь не забывала попрекать его, всячески подчёркивая и выпячивая его неполноценность… Ты это хоть помнишь?

Антонина угрюмо молчала.

— А он пытался быть как все люди, и только я одна видела его страдания, хоть и была маленькой, — продолжала Галя. — Мы очень дружили с моим отцом. Он возил меня в гости к бабушке и дедушке, своим родителям в глухую деревеньку, затерянную в лесах; они меня очень любили, а ты… — Галя досадно мотнула головой, — ты даже не подозревала об их существовании! Тебе было наплевать. Владимир понимал, что ты его не любишь и живёшь с ним только ради выгоды. А еще он невольно помогал тебе забыть Леонида и твоё предательство. Но долго так длиться не могло… И вот однажды после очередного скандала, который ты ему устроила по какому-то ничтожному поводу, у него начался очередной приступ, во время которого он пошёл к реке и утопился.

Антонина ничего не отвечала. Она смотрела прямо перед собой невидящими глазами, а из этих глаз катились крупные блестящие слёзы.

— Теперь-то плакать поздно, — грустно заметила Галя. — Нет в этих слезах никакого проку. Ни малейшего… и всё же мой папа не забыл тебя!

— Правда? — встрепенулась Антонина. Она словно услышала какую-то радостную весть.

— Правда… — Галя непринуждённо пожала плечами.

— И он… может встретить меня?

— Ну да… если только захочет.

— А ты… ты поможешь мне увидеть его? Он ведь не исчезнет, как Леонид?

Галя ничего не ответила. Она молча подошла к мостовому ограждению и оперлась на него согнутым локтем.

— Подойди сюда, мама, — серьёзно сказала она.

Антонина подошла.

— Посмотри вниз… Видишь что-нибудь?

Антонина послушно свесилась через перила и заглянула в черную бездну. Там бурлила и мчалась вода, доносился порой громкий всплеск, создаваемый столкновением водных потоков с опорами моста. Течение здесь было стремительным.

— Ну что? — спросила Галя.

— Вижу только чёрную воду… белые гребешки иногда мелькают… — отвечала Антонина.

— Внимательнее смотри! Лучше смотри… Мама…