Месма

- Мама! Ну вот зачем ты пила? Как я теперь в Москву поеду, как оставлю тебя одну в таком состоянии? Душа ведь теперь всё время не на месте будет!

— А ты не уезжай, доченька… останься со мной! Ну пожалуйста! Хоть на одну ночку!

— Ночка тоже закончится, мама! А ехать мне всё равно надо! У меня ведь билет до Москвы куплен, как ты не понимаешь?

Антонина беспомощно замолчала. Казалось, Галке стало ее действительно жаль. Это ж до какого душевного надлома надо дойти, чтобы просить родную дочь убить ее? Совсем с ума сошла… Ну вот что с ней теперь делать?

Галя порывисто и крепко обняла мать, поцеловала ее в голову, в глаза, в лоб.

— Ну мамочка… ну, пожалуйста! — горячо зашептала она. — Ну успокойся! Мне надо ехать, а в каникулы я обязательно приеду! Обещаю тебе! После Нового года и сессии приеду! И писать тебе буду… вот как в Москву приеду, так сразу и напишу! Хочешь?

Антонина молчала, угрюмо сопела, но дыхание ее действительно стало ровнее и спокойнее. Наконец она сказала сумрачно:

— Врёшь ты всё, Галка… Ничего ты не напишешь, и никогда не приедешь. Что я тебя, не знаю разве? Так, только зубы матери заговариваешь.

— Ну послушай… Ты ведь у меня в Бога верить стала, да? Так хочешь я тебе крест положу, что непременно приеду и письма писать буду? Хочешь? Ну вот тебе крест…

И Галя размашисто и умело перекрестилась. Антонина невольно улыбнулась ей в ответ. Похоже, ее Галка была сейчас вполне искренна.

— Да ладно тебе… крест она положит. В церковь-то я давно уж ходить стала, да вот только проку от этого никакого не видно.

— Так к Богу ходить по зову сердца надо, мамочка, а ты ходишь потому, что так положено! — возразила Галя. — Вроде как сделку Богу предлагаешь: я мол, в храм твой ходить стану, а ты мне помоги! Ну кто ж с Богом такие договоры заключает? Вот и не слышит Он тебя, мою бедненькую, да глупенькую…

— Господи… — пробормотала Антонина растерянно. — Правда, что ли?

- Правда, правда, — заверила Галка. — Знаешь, что? Пойдём-ка в комнату: я положу тебя на диванчик, ты отдохнёшь, а я рядышком с тобой посижу…

Антонина начала было приподниматься, но при этих словах дочери сразу же резко остановилась.

- Нет, Галка… Я ложиться не хочу; я тогда засну сразу, а ты возьмёшь, да и уедешь.

Когда я проснусь, увижу, что тебя нет, и мне тогда хоть в петлю! Нет, не надо мне дивана…

— Да? Ну тогда другое предложение: пойдём прогуляемся? Погода хорошая… и голова у тебя проветрится, чтобы мыслей дурных в ней не оставалось. Пойдём?

— А ты от меня не сбежишь, не бросишь дуру старую? — спросила Антонина.

— Мама, брось ты всякий вздор молоть в конце концов! Если, конечно, окончательно меня рассердить не хочешь! Скажу честно: мы с тобой погуляем, а прямо с прогулки я на вокзал и поеду. Договорились?

— Не останешься с матерью, значит…

— Мама! Я, кажется, уже всё объяснила. Зачем повторяться? Я терпеть этого не могу!

В голосе Гали зазвучали жёсткие нотки, и Антонина смирилась.

— Ладно, дочка, не серчай… Пойдём, прогуляемся…

Они оделись и вышли на улицу. Сначала пошли по Пролетарской улице, где были хорошо слышны танцевальные мелодии, доносящиеся с внутреннего двора; Антонина с гордостью оглядела свою дочь: Галя выглядела потрясающе в чёрном осеннем плаще, чёрных перчатках и в туфлях на высоком каблуке… Антонина рядом с нею казалась маленькой серой мышкой, этаким размытым пятном.

— А не хочешь пойти туда, где танцы? — спросила Антонина. — Там народ собрался, пусть посмотрят, какая у меня дочь-красавица выросла!

— А тебе-то зачем это нужно? — спросила Галя.

— Как зачем? Али я не мать? Я своей дочкой гордиться должна…

— Не надо, — сказала Галя твёрдо. — Там все знакомые, налетят с расспросами, а я этого не люблю. И потом, времени у нас мало, и я хочу его с тобой провести… мама!

— Правда, что ли? — спросила Антонина, чувствуя, как от этих слов со сладостной болью сжимается ее сердце.

— Правда, мамочка…

Навстречу им шла женщина в сером пальто и с цветастым платком на голове.

— Привет, Тоня! — весело поздоровалась она.

— Здорово, Нюра, — отвечала Антонина.

— А ты с кем это разговариваешь? Богу, что ли, на ходу молишься?

— Ой, ну что ж за язык у тебя, Нюрка? — отозвалась Антонина укоризненно. — Без костей! С кем я разговариваю? Неужто сама не видишь? Дочка ведь ко мне приехала! Аж из самой Москвы…

— Дочка? А-а-а… — женщина так и застыла на дороге с открытым ртом.

Антонина с Галкой пошли дальше. Обе старались не оглядываться.

— Ну вот видишь, — заметила Галя. — Все здесь свои, так и будут приставать, и поговорить-то меж собой толком нам не дадут.

— Да уж… — со вздохом согласилась Антонина.

— Ой, смотри, автобус вон подходит! — вдруг воскликнула Галка. — Седьмой номер! Он ведь к набережной идёт! И почти пустой… Поехали к реке, а? Там нас никто не узнает, и погуляем спокойно!

— Ну, поехали, коли тебе охота, — слегка удивлённо согласилась Антонина.