Месть

— Ты все понимаешь абсолютно превратно. Я хотел сказать, что ты слишком раздуваешь сексуальные отношения между нами, а вовсе не изнасилование. Неужели ты хоть на минуту допускаешь мысль, что я не понимаю, что ты пережила? Боже мой, я же много лет расследовал дела об изнасиловании. Изнасилование — это опустошающее преступление, связанное с издевательством над личностью. Преступление, ломающее волю. Поверь мне, я мужчина, но я понимаю больше, чем большинство мужчин. Я люблю тебя. — Он обхватил ее руками и нежно обнял. — Когда любишь, принимаешь зло за добро. Ты слышишь меня? — Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо, взглянув ей в глаза. — Лили, все будет хорошо. Верь мне. Слушай меня. Все будет просто великолепно. Пойдем, посидим у камина в гостиной. Ты сегодня выглядела такой счастливой. Я думал… Я не знаю, что я подумал… ну, что ты хочешь этого так же, как я.

— Если говорить честно, то я и сама не знаю, чего я сейчас хочу, — сказала она, следуя за ним в холл. Это была чистая правда.

Продолжала звучать классическая музыка, Ричард оставил Лили сидеть у камина и ушел на кухню, откуда вернулся с хрустальным блюдом, наполненным клубникой. Пламя искрилось и потрескивало. Она согрелась. Скрестив ноги, Ричард уселся перед ней и стал кормить ее клубникой, но ее вкусовые сосочки утратили способность что-либо чувствовать, и она ощущала во рту какую-то безвкусную кашу. Подчиняясь непонятному импульсу, она опрокинула его на спину. Он упал, клубника рассыпалась из блюда по ковру. Она тут же придавила его поднятые руки к полу и сверху вниз посмотрела ему в лицо.

— Как тебе это нравится? — спросила она, сильно прижимая к полу его руки и чувствуя, что она снова полностью владеет собой.

Он посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся.

— Мне нравится все, что нравится тебе.

Все еще прижимая к полу его руки, Лили наклонилась и нежно поцеловала его в губы. Сделав это, она безвольно упала на него.

— Я и в самом деле люблю тебя, — прошептала она. — Я никогда не думала, что мужчина может быть таким, как ты. Я никогда не думала, что смогу стать такой близкой другому человеку.

Он положил руки на ее густые волосы. Она села и выпрямилась.

— Уже почти девять, — заметила она. — Мне пора идти.

Пока Ричард собирал с пола клубнику, она достала из косметички губную помаду и стала подкрашивать губы.

— Прошу прощения за беспорядок, — сказала она, наклоняясь и помогая ему собирать ягоды. Когда они закончили, она стала расчесывать щеткой свои спутанные в узлы волосы. Ричард нежно отобрал у нее щетку и начал сам расчесывать волосы, слегка царапая ей кожу головы.

— Мне нравится, как ты это делаешь, — проговорила она, двигая головой в такт его движениям. Потом она откинулась назад, обняла его и прижалась к нему всем телом.

— Тебе придется просить меня об этом, как о милости, — произнес он улыбаясь. — Это моя новая философия. Если я нужен тебе, то тебе придется меня об этом просить.

Рука об руку они прошли к входной двери.

— Просить, вот как? — спросила его Лили, дугой выгнув бровь. — А что будет, если я не стану этого делать?

Улыбка сбежала с его лица. Он оперся о косяк двери и стоял так, пока она спускалась по ступенькам. Сойдя вниз, она оглянулась, чтобы помахать ему рукой на прощание, но его уже не было, дверь была закрыта, а сам он скрылся в доме. Она стояла внизу, глядя на закрытую дверь, обхватив себя руками и ежась на пронизывающем ветру. Послышался резкий звук сирены, где-то далеко внизу, на улицах города.

Если в их отношениях ничего не изменится, сказала она себе, то скоро, в самом деле, очень скоро, двери Ричарда навсегда закроются для нее. Она представила себе, как она, сбивая в кровь кулаки, изо всех сил стучится в его двери и просит впустить ее. А там, внутри, он ритмично двигается на кровати, ублажая какую-то женщину, лишенную лица.

Глава 29

— Брюс! — Знакомый голос доносился откуда-то издалека, он видел себя, маленького, стоящим на кухне и греющим руки у открытой печки перед тем, как выйти на холод и отправиться в школу. Он видел совсем близко розовые щеки матери и чувствовал запах туалетного мыла, исходящий от ее кожи. Мать склонилась над его ногами и завязывала шнурки его ботинок.

— Уже время ленча, я сделаю тебе яичницу с беконом, если ты сейчас встанешь. — Это уже был голос его жены, Шэрон. Она разговаривала с ним, стоя в дверях их маленькой спальни. Он попытался отключиться от действительности, вновь вернуться в свое маленькое сновидение и дождаться, когда мама одарит его длинным нежным поцелуем. Она целовала его каждое утро, провожая в школу. Но сновидение не возвращалось.