Месть

— Нет, вы сказали, что партком института не приносит никакой пользы! — взвилась Терновская. — Как вы посмели так выразиться о членах парткома?! Это уважаемые люди!

Николаев откинулся на спинку стула и стал хватать ртом воздух, на него навалилось странное удушье, глаза у него расширились, и, казалось, он вот-вот упадет в обморок. Леокадия Георгиевна испугалась, схватила графин и, набрав в рот воды, стала прыскать на Николаева. Наполнила стакан и пододвинула к нему.

— Выпейте воды и возьмите себя в руки! Вы же мужчина в конце концов!..

Николаев взял стакан, но рука у него дрожала, и он половину вылил на себя. Выпив воды, он немного успокоился. Спорить с Терновской бесполезно, она его ненавидит, надо идти к Лидаку. Он-то знает, какую пользу приносит Николаев, и не позволит разбрасываться такими кадрами. Тем более что его направил отдел культпропа обкома партии. Они же должны понимать, что такая рекомендация стоит многого.

— Постановление парткома уже вынесено, и вам как партийцу следует просто подчиниться партийной дисциплине, — ядовито улыбнувшись, сказала Терновская. — Это мой вам дружеский совет.

— Я не смогу, — пробормотал Николаев. — У меня белый билет, я по состоянию здоровья даже освобожден от службы в Красной Армии, а вы сами сказали, что на транспорте нужны крепкие, сильные люди! Я слабый человек и этого не скрываю! — выбрав другую тактику, заговорил он.

— Не упрямьтесь, Леонид Васильевич, — сделав строгое лицо, заговорила партийная дама. — Вы хорошо знаете, что такое партийная дисциплина, решения партии не обсуждаются, их выполняют. У вас еще вся жизнь впереди! Начинать же ее с пререканий и склок, как делаете вы, никому не нужно… — она протянула ему выписку из решения парткома. — На транспорт требуются разные люди, разных профессий, и там в первую очередь нужны люди сильные не физически, а духовно, и мы, выдвигая вашу кандидатуру, руководствовались прежде всего этим обстоятельством! Немедленно отправляйтесь в райком, получайте повестку и удачи вам!

— Ни на какой транспорт я не пойду! — решительно заявил Николаев и вышел из парткома.

К себе в сектор он не пошел, а сразу направился в кабинет Лидака. Директор оказался на месте, но у него были люди, и строгая секретарша Варвара Семеновна Николаева в кабинет не пустила. Он попал к Отто Августовичу лишь через два часа. Лидак молча выслушал его сбивчивую речь в свою защиту и коротко сказал:

— Ничем помочь не могу, это решение парткома…

— Но вы же член парткома, — пробормотал Николаев

— Да, и голосовал «за», — ответил честно Лидак. — На транспорте вы принесете больше пользы. — Отто Августович посмотрел на него с таким неприкрытым презрением, что Николаев даже потерял дар речи. — Извините, Леонид Васильевич, у меня через полчаса совещание, я должен подготовиться!

Николаев вышел из кабинета Лидака, чувствуя, что все сговорились против него. Он хотел позвонить Мильде, чтобы она связалась с завсектором кадров культпропа обкома партии, но, вспомнив об утренней размолвке, положил трубку.

Все складывалось отвратительно. На Николаева уже смотрели как на чужака, все знали о мобилизации на транспорт, каждый радовался, что его миновала чаша сия, и никто к Николаеву не обращался с просьбами. Его просто не замечали. А Лившиц из соседнего отдела так и сказал: «А ты чо тут делашь? Тебя же на транспорт послали!» И нахально улыбнулся. Николаев сложил методички, которые не успел еще прочитать, на край своего стола и ушел. Часы показывали половину первого. Через полчаса обед, но идти в столовую института он не решился. Все будут смотреть, как он ест их суп и кашу с биточками. На улице шел снег и медленно ползли трамваи. Николаев смотрел на них с ненавистью. Он не пойдет на транспорт. Он добьется отмены этого дурацкого решения. Пусть посылают того же Лившица, Грише только двадцать пять, он молодой, пусть посылают его. Николаева знобило. Потрогал лоб: горячий. Он еще утром подумывал пойти в больницу и взять больничный лист. Так и надо было сделать.

Николаев пришел в больницу, выстоял очередь, взял градусник и через пять минут, зайдя в кабинет, отдал его пожилой врачихе.

— На что жалуетесь? — спросила она.

— У меня температура, знобит, — ответил Николаев.

Врачиха показала ему градусник. Ртутный столбик замер на делении 36,7.

— У меня была температура, — пробормотал он.

— Когда снова появится, приходите, если вам нужен больничный, а если вас знобит, выпейте чаю с медом, закутайтесь потеплее и поспите, а то у вас глаза красные, — подсказала врачиха.

11

С утра, занимаясь приказами, подписывая их у Чугуева и разнося по отделам, Мильда еще держалась, но к одиннадцати часам, когда нужно было заняться выверкой годовых отчетов, ее стал одолевать сон. Как назло, не пришла Зинаида. Несмотря на всю свою стервозность, она работала быстро, за ней не надо было проверять. Чугуев еще утром, краснея, обронил, что Зинаида Павловна почему-то звонила ему в кабинет и сообщила, что заболела.

— Сейчас многие болеют, грипп, — кивнула Мильда, не заметив его смущения.