Месть палача

– Когда на корабле узнали о кончине венецианского дожа, то поднялся переполох. Возникли споры, так как твой «друг» Сулейман-паша долго не говорил своего слова. Все собрались возле него. Так что я незаметно выволок тебя на палубу и спустил с борта. Затем взял тебя под грудь и…

– Я не об этом.

– А о чем же? – нахмурил брови Гудо.

– Ты же… Ты же… Больше смерти боялся воды, а плавал как камень, окованный железом.

– Ну, скажем, воды я не боялся. А что касается моего умения управляться на воде… Я недавно думал о том, что провел несколько дней в праздности. В полной праздности. До этого случая я старательно избегал безделья. Учиться, всегда чему-то полезному учиться. Так настаивал один очень хорошо мне известный человек. Его уже давно нет в живых, но я часто слышу его голос. Этот голос заставил меня в дни моего вынужденного пребывания в тайном месте Константинополя найти полезное занятие. И я его нашел. Хотя те, кто предоставил мне укрытие и сами плавали, как камени, но они указали мне лучшего из учителей по этому искусству. Так что теперь я могу плавать со связанными руками, а не то, что тебя протащить по воде несколько сот шагов.

– Если кто и не умеет держаться на воде, так это евреи Константинополя. Значит, ты скрывался у иудеев. Мне следовало об этом догадаться. Особенно зная, что многие из тех, кто помогали тебе в пути, были потомками царя Давида. Хотя… Даже если бы я и догадался, вряд ли мы смогли бы вытащить тебя из лабиринта еврейского квартала Константинополя. Так что тайное место ты выбрал идеальное, мой друг.

– Я бы не спешил с последними словами. Ты мой пленник! Как пленника, сразу же предупрежу: если отойдешь от меня более чем на десять шагов – сломаю ногу. Это слово я обязательно сдержу. Это мог бы тебе подтвердить один маленький монах – отец Иеремий. Если бы ты не бросился за мной тогда после суматохи у дома, окруженного воинами этого хорька Никифора, ты бы узрел переломанную голень этого святого отца. Это первое, что я сделал перед тем, как обрушиться на вражеское войско.

– Когда же я мог узреть несчастного калеку, оказавшегося в руках умелого палача? Ведь я вынужден был приложить максимум усилий, чтобы не отстать от «синего дьявола», несущегося по улицам изумленного Константинополя. И признайся себе – если бы я тебя не нагнал, у тебя были бы значительные трудности. Только благодаря мне и моим людям мы тайно и успешно покинули взволновавшийся город. Еще бы! «Синий дьявол» вернулся! Да еще как! Появился перед лучшими воинами империи, размахивая и поражая их огненным бичом… Кстати, не объяснишь, почему твой кнут так ярко и долго горел и… остался целым и невредимым?

– Это «холодный огонь». Мудрость восточных факиров. Это знания от моего… учителя, – коротко ответил Гудо.

Прождав дальнейших объяснений неприлично долго, и не получив их, Даут вздохнул и продолжил:

– Этот «холодный огонь» и вид «синего дьявола», восставшего из ада выжег всю храбрость придворной гвардии. Они едва не затоптали Никифора. Вид их искаженных от страха лиц так подействовал на горожан, что многие из них несколько дней не выходили из своих домов. И хорошо, что мы не поспешили сразу же в Галлиполь. Слух о твоем огненном возвращении успел всколыхнуть армию Орхан-бея.

– Но лично мне пользы это не принесло. Нас ждет долгий и сложный путь – горько закончил разговор Гудо.

Только лишь на рассвете «господин в синих одеждах» отворил свои уста.

– Здесь, пожалуй, мы немного отдохнем.

– Немного? – заскулил Даут. – Мы шли всю ночь. И даже несмотря на то, что это одна из самых устроенных дорог мира, мои ноги отваливаются. Я упаду просто здесь на камнях Аппиевой дороги.

– Вон там отдохнем! – не слыша спутника, указал рукой Гудо на какие-то развалины.

Устроившись у полуразрушенного портика древней виллы, поросший диким виноградом и густым лавром, «господин в синих одеждах» строго спросил:

– Даут, ты помнишь о своей ноге?

– О своей здоровой, крепкой, поросшей волосами ноге я замечательно помню, – зло отгрызнулся тот.

– Значит, ты помнишь и о десяти шагах, охраняющих целостность этой здоровой и поросшей….

– Еще бы! – воскликнул Даут. – Тебе это просто развлечение – вот так взять и сломать человеку ногу. А мне как быть? Куда и как я пойду в этом бесконечном мире развалин. Подумать только – величайшая в мире империя оставила после себя прекрасную, уложенную камень к камню дорогу, которой более тысячи лет и которая знаменита, как и Голгофа. Вот только никак не мог подумать, что эта река жизни имеет берега, состоящие из сплошных развалин. Виллы, усадьбы, гробницы, мавзолеи… Все это былое великолепие восторгает и ужасает. Мне не трудно представить, как выглядели они в цветущем прошлом.