Месть сладка (ЛП)

Нарцисса понимающе кивнула. Размеры и торжественное убранство комнат левого крыла не предназначались для одного человека. Драко едва ли были нужны две отдельные спальни и смежная с ними ванная комната. Даже гардеробная, примыкавшая к каждой из комнат, была по размерам больше нынешней спальни Драко.

– И что же ты решил добавить? – спросила она с любопытством.

Его ответ был уклончивым:

– Всякие мелочи. Парочку незначительных деталей, чтобы сделать обстановку более… интимной.

Эта информация, казалось, удовлетворила Нарциссу, и Драко, извинившись перед нею, вышел из комнаты и направился в основные апартаменты. Войдя через позолоченные двери, он задумчиво обвел взглядом нетронутую гостиную, по левую и правую сторонам которой располагались две большие двойные двери, которые ранее вели к спальням Люциуса и Нарциссы.

Через открытые двери виднелась спальня его отца, из которой эльфы уже убрали большую кровать с балдахином и в данный момент снимали картины со стен, укладывая их рядом с Драко – в гостиную.

С треском был отодран ковер с заляпанных половиц, и домовые эльфы, тщательно свернув его, аппарировали вместе с ним из комнаты, по-видимому, последовав за кроватью. Затем исчезли и тонкие французские обои, которые снимались весьма неохотно.

Когда задание было закончено, армия волшебных существ покинула комнату, часто и с энтузиазмом кланяясь. Драко слегка усмехнулся, войдя в пустую комнату и остановившись в центре неотполированного пола. Он задумчиво оглядел свои владения: даже лишенная всей обстановки, комната все еще была пронизана элегантностью. Гермионе понравится спать здесь, когда все утрясется. Его родители жили в отдельных комнатах, но он, конечно, этого не допустит.

*

Гермиона была в своем офисе, придирчиво изучала свои тщательно составленные примечания, чтобы представить Визенгамоту в пятницу. Непонятно по какой причине, но ее коллеги выработали довольно раздражающую привычку каждый час неожиданно заглядывать в ее кабинет, чтобы поздороваться. Даже когда она работала допоздна, все равно находился кто-нибудь, кто, казалось, случайно забредал к ней. Особенно странный интерес к тому, что скрывалось за ее закрытой офисной дверью, проявили ее сослуживицы.

И вот, несмотря на довольно позднее время – девять часов вечера, Гермиона услышала отзывающийся эхом звук шагов. После небольшой паузы человек, остановившийся перед ее дверью, постучал. Она нетерпеливо вздохнула и отложила свои записи.

– Войдите!

Дверь скрипнула, и Гермиона нахмурилась. Ей пора завести швейцара, который бы смазывал эту проклятую штуковину. За последние несколько недель дверь открывали столько раз, что неудивительно, что металлические петли пришли в негодность.

– Гермиона.

Она быстро подняла глаза на высокую долговязую фигуру, копну рыжих волос и веснушчатую физиономию.

– Рональд, – сухо произнесла она и, продолжая сидеть, жестом велела ему занять место через стол.

Он тяжело плюхнулся в предложенное кресло и провел рукой по и без того растрепанным волосам.

– Прости меня, – пробормотал он, не отрывая взгляда от беспорядка на ее столе. – Я совершенно не думаю, прежде чем говорю. Мне действительно очень, очень жаль.

Потрясенная, но несколько равнодушная к его извинениям Гермиона отодвинула свои бумаги и уставилась на него. Под его глазами залегли тени, создавая впечатление, будто он не спал несколько дней. Он казался намного старше.

– За что именно тебя простить? – нерешительно спросила она.

Рон встретился с ней глазами, и Гермиона позволила его васильковому взгляду одурачить ее.

– За все, – он невесело рассмеялся, снова запустив пальцы в волосы. – Я такой идиот.

Гермиона бойко кивнула:

– Да, а если тебе нечего сказать, кроме самых очевидных вещей, ты можешь идти: у меня, как видишь, есть работа.

Он начал было протестовать, но она быстро его перебила:

– Все не так просто, Рон. Извинения не исправят положение. Тут, в отличие от магии, взмах руки не поможет.

– Гермиона… – снова начал он.

– Пожалуйста, не сейчас, Рон. Я устала, и я должна просмотреть все свои заметки до завтра. – Она по-прежнему пристально смотрела ему в глаза, но вновь вспыхнувшая обида пересиливала жалость к нему.

Неловкое молчание затягивалось. Гермиона вновь опустила взгляд на свои бумаги, но не могла прочесть дальше одного предложения, и читала одну и ту же строчку снова и снова.

– Он что-то задумал, ты же знаешь, – пробормотал Рон. – Я говорю тебе это не как твой бывший парень, но как твой лучший друг.

Гермиона нетерпеливо вздохнула:

– Да ты что. И что же он задумал?

Рон быстро покачал головой:

– Я не знаю. Просто… просто будь осторожной, хорошо, Гермиона? Это все, о чем я прошу.

Она коротко кивнула и проследила, как он уходит. Рональд Уизли медленно дошел до двери и остановился, словно засомневавшись. Положив руку на ручку двери, он повернул голову и проговорил:

– Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, Гермиона, я буду рядом.