Месть сыновей викинга

– Можете расходиться, друзья, – интонация «знакомого незнакомца» становится все более величественной. – Ступайте домой, берегите свои семьи. Я же прошу лишь кузнеца, самого сильного человека нашего селения, остаться и защищать нас, пока мы будем благословлять это место, дабы дьявольское отродье сюда не вернулось. Прощайте, и благодарим вас за поддержку.

Меня начинает раздражать, что я не могу вспомнить обладателя этого голоса. Местоимение «мы» указывает на то, что его сопровождает как минимум один человек, которого мне пока не представился шанс услышать.

Наступает тишина, сельчане начинают расходиться. В конце концов через открытую дверь я вижу пламя лишь от двух факелов.

– Ну, Альтон, – обращается голос к отцу. – Где он?

– Кто, господин?

Кузнец пребывает в нерешительности. Он знает, что сейчас его припрут к стенке.

– Вся эта комедия разыграна по твоей вине. Давай покончим с этим.

– Вульф! – кричит второй голос. Его я тоже где-то слышал. – Вылезай и получи по заслугам!

– Я ведь говорю вам, господа, его тут нет.

Мужчины молча выжидают. Я предполагаю, что они сверлят Альтона взглядом в надежде, что он признается. Убедившись, что этого не произойдет, первый вновь берет слово.

– Как хочешь. Я не могу добиться от тебя правды, так как церковь – мирное учреждение, которое не прибегает к насильственным методам. Лично я надеюсь, что рано или поздно святые отцы позволят нам применять пытки, ибо в их необходимости нет сомнений, когда мы сталкиваемся с укоренившимся невежеством еретиков и язычников. Пока это дело более счастливого будущего. А сейчас мне придется «позволить огню очистить это логово зла», как говорит Спаситель.

Я сразу вспоминаю, кому принадлежит этот голос.

– Нет! – кричит Альтон, глядя, как факел летит в открытую дверь и приземляется в кучу соломы, свалившейся с обрушенной крыши.

Из своего убежища под кроватью я беспомощно наблюдаю, как пламя разгорается и ползет вверх по торцевой стене хижины.

Часть пятая

Весна 867

38

Йорвик был похож на прежний и все-таки претерпел серьезные изменения. Здания, улицы, кривые переулки остались теми же, но беззаботный городской шум, ранее царивший здесь, сменился тихой атмосферой подавленного страха, окутавшей город словно туманом. Кое-где попадались силуэты людей, которые трусливо спешили проскользнуть вдоль стены и скрыться из виду. И хотя полностью сгорело лишь несколько домов, во многих жилищах были выбиты двери, а мебель и домашняя утварь разбросаны вокруг.