Месть сыновей викинга

– Конечно, нет. – Он спихнул мою ногу, когда я попытался удержаться на краю колодца. – Пораскинь мозгами. Я был в это время в Восточной Англии с большей частью армии. В ста милях южнее. И вообще ты не имеешь права никого обвинять. Насколько я понял из бесед с монахом, для твоей одержимости вопросом отцеубийства есть кое-какая причина.

– Верно. – Вальтеоф оживился в кресле с высокой спинкой. – Я видел, как ты убил собственного отца, Вульф. Забыл? Я видел тебя!

Я не без задней мысли избегал рассказывать скандинавам о своем прошлом. Теперь моя тайна была раскрыта. Я мог бы предположить, что мне не удастся скрывать правду в течение длительного времени.

Я перевел взгляд с тощего монаха на синие холодные глаза Ивара Бескостного и понял, что рыжебородый ярл давно был в курсе моей истории.

– Не унывай, – с этими словами он принялся разматывать лебедку. – Если мы выиграем битву за Йорвик, я вернусь. Тогда и посмотрим – возможно, ты мне еще пригодишься.

– Погоди, викинг, – воскликнул Вальтеоф. – Ты обещал предоставить мне возможность отомстить.

– Пускай другие решают этот вопрос, монах. – Голос Ивара Бескостного эхом отразился от стен. Я находился гораздо ниже края колодезной ямы. – Если твой жестокий бог, убивший собственного сына, добьется своего, змеи позаботятся о Рольфе.

Теперь я не видел вокруг ничего, кроме тьмы, дышавшей, как живое существо и вздымавшейся мне навстречу. Ни один грешник не избежит наказания Белого Христа, а отцеубийство – самое страшное преступление.

Судьба настигла меня.

Зима 866

Я извиваюсь в тесноте под настилом, служащим мне постелью. Надо мной разгорается солома. Сквозь треск пламени слышу голоса людей снаружи. Альтон кричит. Слова разобрать невозможно, но в интонации угадывается отчаяние.

Наконец я вылезаю из-под настила и лихорадочно стряхиваю с себя раскаленные угли. Большой пук горящей соломы падает прямо перед дверью. Огонь немедленно охватывает иссохший дверной косяк, словно с нетерпением ждал этого момента. От стен вокруг струится оранжевый жар. Языки пламени жадно поглощают оставшийся воздух. Задыхаясь, я встаю на колени.

Под крошечным окошком огонь еще не полностью поглотил стену из переплетенных ветвей. Я с силой втыкаю между ветками ногу. Куски пересушенной глины разлетаются во все стороны. Я ковыряю и расцарапываю стену, которая ломается со звуком, напоминающим стук дождевых капель по жесткой поверхности. Пока расширяю отверстие, на мою согнутую спину падают клочья горящей соломы. Я кричу от боли и отчаяния. В конце концов мне поддается горизонтальная опорная слега. Я высовываю наружу голову. Затем плечи. Отталкиваюсь ногами и целиком пролезаю в отверстие. Холодный мокрый снег поглощает меня, я катаюсь по нему, испытывая сильную боль от ожогов, и жадно хватаю губами свежий ночной воздух.

Лишь спустя несколько мгновений я замечаю, как тихо вокруг. За моей спиной бушует огонь. Но люди молчат. Я поднимаю глаза на тощего брата Вальтеофа и брата Сельвина с искаженным от растерянности лицом.

– Если нам и требовались дополнительные основания для обвинения, – говорит Вальтеоф, – увиденное можно считать исчерпывающим доказательством. Лишь грешник, действующий заодно с дьяволом, способен выбраться из преисподней.