Месть сыновей викинга

– Если все короли, значит, государством никто не управляет. – Его неуверенность подстегнула меня продолжить рассуждения вслух: – Вы, викинги, дикие и бесстрашные, но войско Эофорвика численностью в двенадцать тысяч человек являлось лишь одной из многих армий, защищавших римскую империю.

– И тем не менее империя не дожила до наших дней, – упорствовал ярл.

– Такая судьба уготована всем нам. Но римляне оставили после себя это великолепие. А что осталось после твоего знаменитого отца?

Пожав плечами, Ивар Бескостный развернулся и молча направился обратно – через коридор, пролегающий между рядами скамеек, к выходу из сооружения.

Я понял, что зашел слишком далеко. Значимость минувшей эпохи заставила его почувствовать собственную мелкость и ничтожность. Мне было хорошо знакомо это ощущение. Для датского ярла оно было новым и неприятным.

Я последовал за его хромой фигурой через руины к мосту, который также являлся свидетельством более совершенной цивилизации. Четыре каменных пролета, вымощенные кирпичом, вытянулись над гладью реки в прямую линию, ведущую к оживленному городу. Ярл остановился, поджидая меня у парапета. Я не смог сдержать улыбку, когда понял причину этого. Непривычный к каменным конструкциям, он не посмел перейти мост в одиночестве.

– Слишком ты надо мной потешаешься, – недовольно упрекнул он меня. – Видимо, в твоих глазах, осененных светом знания, я выгляжу глупым и невежественным.

Я счел за лучшее промолчать и перейти через мост в тишине, затем, не доходя до порта Усана, как называли жители городскую пристань, мы свернули и направились по тропинке мимо деревянных причалов и разбросанных тут и там построек, образующих небольшую гавань Эофорвика.

– Я всего-навсего примитивный дикарь, – бормотал он, – а ты ученик монаха-христианина.

Мы обошли каменный бастион крепостной стены, перед нами открылся лагерь, разбитый викингами на поле к югу от города. Он представлял собой скопление шатров и повозок, сгруппированных вокруг костра. Повсюду бегали собаки и дети, женщины занимались хозяйством, безоружные мужчины сидели с кружками, наполненными медовухой.

– Никчемный воевода, – не унимался Ивар, – который не в состоянии сплотить свое войско. Ярл-неудачник, не заслуживающий доверия собственной дружины.

Дурное настроение перешло в приступ ярости. Он остановился и схватил меня за куртку.

– Если вы действительно так считаете, – прошипел он с побелевшим от негодования взглядом, – будете сильно удивлены. Ты и твой король-сакс.

Он отпустил меня и поднял голову. Группа мужчин направлялась к нам из королевского тронного зала, расположенного в несуразном здании с двумя пристроенными сбоку уродливыми квадратными башнями над двойными воротами в южной городской стене, так называемыми Королевскими воротами. В широкоплечем воине с остроконечной бородкой, шествующем во главе толпы, я узнал короля Эллу.

– Сейчас все и случится, – пробурчал Ивар Бескостный себе под нос.

По его словам я понял, что он ждал короля саксов и знал о его намерениях. Когда делегация подошла ближе, оказалось, что соратники Эллы вооружены и среди них нет ни одного священника.

– Ивар Рагнарсон, – официально обратился король Элла к ярлу, – я приветствую тебя и искренне надеюсь, что ты не пожалел о своем обращении в нашу веру.

Ивар Бескостный отвечал, что христианство нравится ему, и что после обряда крещения он ощутил необыкновенное душевное успокоение. Король нетерпеливо кивал, пока я переводил речь ярла. Он пришел явно не для светской беседы.

– Прекрасно, – сказал он. – Это порадует Господа. Я все же хочу спросить у тебя, куда ты планируешь отправиться и где именно предполагаешь обосноваться?

Слушая мой перевод, Ивар всем своим видом демонстрировал замешательство. Затем он протянул руку в направлении скандинавского лагеря, раскинувшегося посреди поля, которое уже начали распахивать рабы северян.

– Передай королю, что меня с моими товарищами вполне устраивает это место, и что мы планируем остаться здесь.

Король Элла мрачнел с каждым произносимым мною словом.

– Я обещал исполнить твое пожелание, ярл Ивар, – сказал он, – и выделить тебе участок земли размером с растянутую воловью кожу. А твой лагерь занимает территорию, гораздо большую по площади.

Услышав от меня перевод слов короля, Ивар Бескостный жестом подозвал к себе Эллу со свитой.

У западного угла лагеря он наклонился и подобрал с земли узенькую кожаную веревку, наполовину спрятанную в траве.

– Скажи королю саксов, что эта веревка сделана из кожи одного-единственного вола. Кожу растянули и вплели в нее волоски из шерсти, так что веревка стала водонепроницаемой, устойчивой к осадкам. Мы используем подобные веревки для обозначения границ подходящего для домашнего хозяйства земельного надела, который на нашем наречии называется «худ»[7].

Король Элла обнаружил, что обозначенный веревкой участок охватывает площадь лагеря и близлежащего поля, и почесал остроконечную бородку.