Место для нас

– Уходи! – Она указала на дверь. – Господи, Люси, ты и понятия не имеешь. Ты никогда не просыпалась, гадая, не в этот ли день отец забьет тебя до смерти, как это бывало с Левшой. Или что тебя посадят в поезд и ушлют от твоей семьи на четыре года, как отослали меня, а когда ты вернешься, ты станешь настолько другой, что тебя никто не будет узнавать. А ты порхаешь тут и говоришь, что хочешь стать писателем, и что ты так любишь бывать здесь, а как это прекрасно – «семья», и ты… Ты ошибаешься. – Ее голос смягчился. – Я знаю: ты идеализируешь Винтерфолд – наверное, из-за развода родителей, но… но ты ошибаешься.

Люси с трудом сдержала слезы.

– Ладно.

– Прости меня… – начала Марта.

Люси попятилась за порог, в холл, подальше от бабушки, взбежала вверх по лестнице в комнату своего детства и захлопнула дверь. Ее спальня находилась над гостиной, в другом крыле Г-образного дома – не в том, где располагалась спальня бабушки и деда. Поэтому частенько среди ночи сюда прокрадывалась Кэт и забиралась в кровать к Люси; они шептались и смеялись до тех пор, пока золотая луна не вставала высоко и не светила сквозь тонкие цветастые шторы, словно полночное солнце. Сдвинутые односпальные кровати были застланы все теми же старыми, потертыми шерстяными покрывалами, похожими на саваны. В этой комнате у Люси начались первые месячные, здесь она написала свой первый рассказ «Девочка, которая съела луну». Здесь она покрасила волосы лаком для волос, а потом пришлось их срочно состричь, вследствие чего потом она ходила с уродской неровной челкой. Здесь она демонстрировала Кэт свою грудь, а Кэт – ей. Люси созрела рано, а Кэт поздно. На широком окне с деревянной рамой лежали ее любимые детские книжки: «Семейка Белл», «Фонари на снегу», «Шкатулка с чудесами». В Рождество после развода родителей здесь Люси провела все каникулы. Валялась в кровати и читала. Никто ей не досаждал, никто не старался «составить ей компанию». Она жалела те семьи, где всегда приходилось «вливаться в компанию». Здесь ты просто жил своей жизнью, а порой в твою жизнь входили все остальные. Марта готовила яйца по-шотландски исключительно для Люси, только для нее одной, а еще они с Кэт сами ездили на автобусе в Бат и смотрели «Братство кольца». А потом наступило Рождество, когда…

Люси стояла и смотрела за окно, прижимая к груди блокнот и размышляя о Марте, о Флоренс, обо всех. Потом она села на кровати по-турецки. В доме было очень тихо, слышался только стук маятника напольных часов в прихожей. Люси взяла ручку с прикроватной тумбочки и начала писать в блокноте – спокойно и ясно.