Место для нас

Марта

Они стояли у подножия лестницы и смотрели друг на друга. Марта читала написанное на тонком листке бумаги, и ее руки дрожали. Через несколько минут она положила листок на столик в прихожей и ушла в гостиную, не взглянув на Люси. Встала перед выходом на веранду и устремила взгляд на лужайку, на небо. Она ощущала собственное дыхание: вдох, выдох, вдох, выдох, чувствовала движение лопаток на спине: вверх, вниз. Она здесь. Она жива.

Было очень тихо. Марта понимала, что должна что-то сказать.

– А я все это не так помню, – наконец проговорила она.

– Конечно, – отозвалась Люси. – А как ты это помнишь? Понимаешь, бабуля, я была счастлива. Это не какая-то фантазия, не плод моего воображения. Я знала, что мои родители не ладят, я знала, что многое в этом мире ужасно. Но когда я попадала сюда, я была счастлива.

Марта обернулась и посмотрела на внучку. Похожее на сердечко лицо Люси зарделось.

– Я помню, что было… Наверное, я помню… – Она запнулась. – Не знаю. Может быть, я все путаю. Я помню Дейзи. Помню, как я жалела, что ее нет рядом с нами. А так хотелось, чтобы она была здесь. Ради всех нас, а больше всего – ради Кэт, конечно.

– Но ведь ее никогда тут не было – как же Кэт могла тосковать о ней? – Люси почесала шею. От ключиц вверх ползли красные пятна. – И нам не нравилось, когда она приезжала. Сразу становилось напряженно. Вы все были как на иголках. И у нее всегда плохо пахло изо рта.

Марта от удивления вздрогнула.

– Что?

Люси часто заморгала.

– Не надо мне было этого говорить.

– Плохо пахло изо рта?

– Да. Будто она съела… что-то гнилое. Мне не нравилось с ней обниматься.

– А Кэт тоже так думала?

Люси медленно кивнула, стараясь не встретиться с бабушкой взглядом.

– Да, бабуля. Ей всегда хотелось, чтобы Дейзи поскорее уехала. Когда она была тут, нам было не по себе.

– Из-за плохого запаха?

– Нет, из-за того, что она была притворщица. Мне было неприятно рядом с ней находиться. С Кэт она вела себя слишком ласково, понимаешь? – Люси не спускала глаз с бабушки. – Нет, не понимаешь. Ну просто… чересчур ласково. Выше крыши. Зато с Флоренс она обращалась просто кошмарно. Бесконечные хитрые подколки, насмешки. А Фло просто терпела… Ты же знаешь, какая она. Она со всем мирится, потому что живет не в этом мире…

У Марты засосало под ложечкой, когда она вспомнила семилетнюю Флоренс, идущую по подъездной дороге. Рыжие косички вымазаны грязью, слишком длинная школьная юбка порвана. А Флоренс сосет большой палец и плачет, а потом заторможенно говорит: «Ох, я, кажется, упала». А еще – осы, которые ее чуть не убили, и заклинившая дверь. Книги с вырванными страницами, которые она попросту пропускала и читала дальше.

Флоренс… Марта посмотрела на часы, перевела взгляд за окно – как будто Фло могла вдруг приехать, хотя Марта прекрасно понимала, что это невозможно. Ей отчаянно захотелось увидеть ее, обнять свою угловатую, свирепую дочку, сообщить ей правду, попросить у нее прощенья, а еще сказать, какой она, ее мать, была глупой. Марта устало потерла глаза кончиками пальцев.

– Нам с Кэт нравилось, когда вокруг были люди, – продолжала говорить Люси. – И чтобы Левша рисовал что-то смешное. А ты пела. И помогала нам ставить пьесы. И самые странные напитки.

Марта не спускала глаз с лица внучки. Люси, милая Люси, ее честность, ее открытость. Люси, которая сказала ей правду, потому что никогда не умела врать. Люси, любившая этот дом и все, созданное Мартой, несмотря на тайны и недосказанности, которые – как теперь ощущала Марта – оплели Винтерфолд паутиной. Ей повсюду виделись шелковые паучьи сети.

«Значит, все же что-то из сделанного мной получилось. Люси всему поверила». Марте было ненавистно представлять Дейзи врагом, она не была такой! Но Марта вдруг поняла, что слишком долго оберегала ее, поддерживала. Может быть…

Ее сердце забилось чаще. Во рту появился странный металлический привкус. Страшно было даже подумать о том, что кому-то все виделось иначе. Что можно попробовать на все смотреть иначе.

И тем не менее она должна была это сделать. Марта заморгала и зажмурилась, и заставила себя задуматься о сказанном Люси.

– Яблочный… как же он назывался, твой любимый напиток? – спросила она чуть погодя. – Мы готовили его всякий раз, когда ты приезжала.

– Точно, – кивнула Люси. – Я любила «Яблочный Минго», а Кэт…

– «Банановую бомбу», – подхватила Марта. Она почувствовала, что ей стало легче дышать – словно невидимая тяжесть, давившая на грудь, исчезла. Вся любовь, которую она должна была отдать, похороненная так глубоко… «Кэт, Кэт, моя милая, милая девочка, что же я натворила, почему позволила тебе уехать вот так…» – «Банановая бомба» и у меня была любимая.

– Нет, самым лучшим был «Яблочный Минго», только Кэт нам ни за что не желала говорить, что там намешано, – очень серьезно сказала Люси. – Я до сих пор считаю, что она туда подливала кленовый сироп. И это было нечестно, потому что мы договорились не использовать сахар. И еще… Ой!

Люси вздрогнула, потому что Марта подошла к ней и убрала прядь волос с ее лба.