Место для нас

День, когда ей исполнилось тринадцать! День, яркой вспышкой озаривший тусклую (как ей казалось) жизнь. Декабрь тысяча девятьсот девяносто пятого года. Они отправились в «Пицца-хат» в Бате – бабуля, Левша, пятеро лучших подружек Кэт и Люси. Потом они пошли в кино, смотреть «Золотой глаз»[71]. Люси в кино пойти не разрешили, она была слишком мала и раньше остальных вернулась домой. Кэт, Лайза, Рейчел, Виктория и… кто же еще был с ними?.. После кино все приехали в Винтерфолд, девочки остались ночевать, и Марта позволила им выпить по полбокала шампанского. Бабуля знала толк в праздновании дней рождения. Девочки веселились, резвились, просидели допоздна, слушая «Take That», и плакали из-за того, что из группы уходит Робби[72]. А когда стали укладываться спать, Рейчел, самая крутая, сказала: «Ух ты, Кэт, я тебе прямо завидую. И бабушка у тебя просто отпад». Правда, эти слова Рейчел пробормотала, засыпая, в подушку, и Кэт сомневалась, что другие девочки их услышали. Но она-то услышала! И до сих пор помнила то чувство – когда какая-то девочка (бог знает, что с ней стало теперь) ей позавидовала.

Дождь все еще шел – не холодный, но сильный. Люк отвернулся от окошка и принялся сосать большой палец. При этом он тихонько чавкал и что-то себе говорил по-французски. Затем вдруг закричал:

– Мам! Маман! Le grand cheval blanc! Le cheval![73]

– Тс-с-с, – прошептала Кэт.

Ее сыну часто снились страшные сны про львов и гигантских зебр, и она подумала, что Люк заснул и увидел сон.

– Все хорошо, нет никакой белой лошади, детка.

– Да, да, есть! Маман! Смотри!

Кэт чуть отвернулась от руля и внимательнее посмотрела направо, при этом вспомнив, что белые лошади тут на каждом шагу. И точно: вдалеке, на склоне холма, была видна белая лошадь – пятнышко цвета обнаженной кости на фоне зелени.

– Конечно. Прости. Какая я глупая. Тут водятся белые лошади. Люди их держат.

– А зачем? Мамочка, зачем? Мамочка, маман? – требовательно вопросил Люк.

– Не знаю. Вот доедем и посмотрим в книжке. В книжке по истории Британии. Про Стоунхендж я тебе тоже все объясню. Сможешь рассказать в детском саду, что мы там побывали. И про вестберийскую белую лошадь расскажешь.

Вестберийская, точно. Прямо само лезет в голову.

Воспоминания становились все ярче. Наверняка лишайники сейчас стали серебристо-серыми, в живых изгородях полным-полно терна, а река Фром, текущая рядом с поместьем, разбухла от осенних дождей.

– Уже близко. Мы почти приехали, Люк.

Они поднимались по серпантинной дороге к Винтерфолду.

– Мамочка здесь очень давно не была, – пробормотала Кэт, готовясь свернуть на подъездную дорогу. В горле встал ком – так она заволновалась. – Ты вот-вот познакомишься…

И тут послышался оглушительный удар. Страшная сила надавила на грудь Кэт и отбросила ее назад. Шею сковала жгучая боль. Машину завертело на месте. Кэт не понимала, что происходит. Она заметила только, что дверь открылась, что повсюду осколки стекла, что кричит Люк. Надо выбираться… Потом ее руки стали ощупывать кресло, где сидел Люк, в поисках пряжки ремня безопасности. По лбу сына красными струйками текла кровь. Неужели она действительно вернулась домой, в Винтерфолд? Но почему дом выглядит другим, почему окна такие большие?

– Люк…

Как только Кэт поставила малыша на землю, он побежал прочь, а у нее от шока подкосились колени. Впрочем, она тут же вскочила, вся дрожа, и побежала по дорожке – словно во сне. Она выкрикивала имя сына и вскоре, приближаясь к дому, увидела впереди себя маленькую фигурку. Это Люк? Кто же это? На гравии она заметила кровь. Она помнила этот гравий. Потом она увидела высокого, испачканного кровью мужчину, державшего на руках ее сына. Люка, он держал Люка. Кэт увидела бабушку и деда. Кто-то истошно закричал. Мужчина повернулся к Кэт и о чем-то ее спросил, но она его не расслышала – вот почему она решила, что это сон. Потому что перед глазами у нее потемнело.

Марта

Им повезло – так сказал оператор службы спасения. Неотложка проезжала мимо, бригада возвращалась с вызова. Марта провела всех в дом, чтобы ждать врачей не под дождем. Столпились посреди гостиной. Флоренс торопливо расстелила на полу одеяло, разложила подушки. Люк непрерывно кричал, его мать тоже. Она сидела на полу, прижимая к себе темноволосую голову сына. Голубой джемпер Кэт был залит кровью. Время от времени малыш переставал кричать, обводил глазами комнату, где было так много взрослых, а потом закрывал глаза и снова кричал.

Марта смотрела на внучку и мальчика, нервно двигая челюстью. Разум у нее работал не слишком хорошо; словно она сама во что-то врезалась. Было ясно, что у Люка – малыша звали Люк, верно? – ничего серьезного. Кажется, у Кэт раньше была собака по кличке Люк… Да, он был ранен, но рана представляла собой глубокий порез, не более того. Ранение и сильный шок. Собственно, в шоке были все. Марта вглядывалась в лицо внучки, такое осунувшееся, заляпанное грязью и кровью, залитое слезами. Ее Кэт. Ее Кэт – мать. Марта, всегда знавшая, что будет есть на ужин послезавтра, никак этого не планировала.