Место для жизни

Но жизнь требовала денег, и Михаил занялся подработкой, весьма популярной в последние годы – вытрезвлением на дому. Могучее телосложение давало ему огромное преимущество по сравнению с другими коллегами, которые терялись, увидев например охранника или бывшего спецназовца в состоянии белой горячки, да еще и с аршинным ножиком в руке. Надо сказать, что медицинская сторона проблемы была до смешного проста – требовалось ввести в буйный организм максимальное количество седативных средств, проследить, чтобы тот от них не окочурился, и промыть кровь несколькими литрами раствора для внутривенных вливаний. Гораздо больше хлопот доставляло Михаилу выколачивание денег из вызвавших его клиентов, которые часто оказывались страшными скупердяями, и отказывались платить вперед. Часто его вызывали к больным, которые неоднократно лежали в его травматологическом отделении, и наоборот, в его отделение периодически попадали клиенты – алкоголики. Наиболее примелькавшейся фигурой был сантехник Кондюков, который в год по два раза лечился в травматологии, и раз в месяц страдал белой горячкой. Вот и в этот вечер Ломакин вывел из запоя слабенького Кондюкова, который бегал по подъезду со сковородкой, а затем сел в свою семерку, и отправился протрезвлять еще одного клиента – М. Хаггарда.

Глава 33 Хаггард и белая горячка.

За те несколько месяцев, которые Хаггард успел провести в России, судьба была к нему благосклонна. Его жизнь вовсе не напоминала страшные будни шпионов – подпольщиков, ежедневно рискующих своей жизнью в погонях и перестрелках. Наоборот, он впервые нашел себе подходящую женщину, имел великолепный, приносящий фантастические доходы бизнес. Богатые казино и рестораны стали таким же естественным атрибутом его жизни, как рассвет и закат солнца. Он даже успел слетать на дорогие тропические курорты, чего никогда не позволял себе, живя в Америке.

Одним прекрасным июньским вечером Мэтью Хаггард сидел со своим другом Семеном Приходько за столиком ресторана «Русская рулетка». Хаггард здорово растолстел за последние недели, и в нем уже с трудом угадывался тот худой нескладный иностранец, приехавший в Россию этой весной. Словарный запас Мэтью пополнил лексикон новых русских – двести достаточных для повседневного общения понятий. Теперь он говорил то на правильной русской речи, привитой ему еще в Америке, то сбивался на блатную музыку. Приходько, напротив, похудел, его пышная некогда борода превратилась в длинный и узкий веник, глаза лихорадочно горели.

У Семена были причины волноваться – неделю назад он послал в Нью-Йорк двух своих людей, имевших статус помощников депутата. Эти двое должны были купить для Приходько недвижимость – дом, или ферму, бензоколонку на худой конец. Приходько был согласен даже на акции любой средней фирмы, приносящей хоть какую-нибудь прибыль. Увы, его надеждам не было суждено сбыться. Люди, везшие три чемодана денег, были арестованы прямо в здании аэропорта. Деньги были конфискованы как «грязные», а его людям шили причастность к структурам мифической «русской мафии».

Когда Семен узнал об этом, его едва не хватил удар. В чемоданах была огромная сумма. Учитывая, что еще раньше не увенчалась успехом его попытка обналичить в Штатах деньги, проведенные через целую цепочку банков… Еще одна такая неудача, и он останется гол, как сокол.

С такими безрадостными мыслями Приходько опустошал вторую бутылку перцовки. Хаггард сидел за столиком, и тупо запихивал в себя очередную порцию черной икры. На сцене вихрем летали артистки кордебалета.

Приходько допил бутылку, и уставился на Хаггарда совершенно трезвыми глазами:

– А хочешь, поедем в «Золотой мир», там мужской стриптиз!

– Не хочу, – Хаггард проглотил последний глоток икры, рыгнул, едва не поперхнулся, – надоел стриптиз, неинтересно.

– А давай, махнем на все, и – в Патайю! Неделю на пляже, под солнцем, слоны, пальмы! – Приходько счастливо зажмурил глаза.

– Так были же там неделю назад, – махнул рукой Хаггард, – ты сам говорил, что тебе Азия надоела!

– Облом! – согласился Приходько, – надоела, это ты верно заметил!

Азия надоела не только ему. Они с Хаггардом несколько раз летали на азиатские курорты, и каждый раз южная кухня вызывала у несчастного Мэтью обострение язвенной болезни. При одном воспоминании о китайской кухне у Хаггарда начинал болеть желудок. Вот и сейчас, почувствовав дискомфорт, он на всякий случай намазал блин маслом, и густо засыпал черной икрой.

Семен откинулся на стуле назад, и заорал: – Человек! Еще пожалуйста водки!

Хаггард жевал с полным ртом, заталкивая пальцами кусочки блина. Проглотив мягкую маслянистую массу, он вздохнул, и осуждающе посмотрел на Семена:

– Послушайте меня, господин Приходько, – рыгнув, начал свою речь Хаггард, – вам совершенно не следует пить! Вы губите водкой свое драгоценное здоровье! Порою создается впечатление, что Вы недовольны собственной судьбой! А ведь Вам, объективно говоря, деньги некуда девать! Купите себе виллу, наймите красавиц, веселитесь!