Место для журавля

– Психиатру расскажешь, – зло отрезал Алёшин. – Я уже консультировался: типичная паранойя, стойкий систематизированный бред. Чёрт побери, только этого не хватало! Вся страна обхохочется. Профессор Алёшин довёл рассуждениями о множестве обитаемых миров свою жену до помешательства.

– Зачем ты так, Гена? – Глаза Дар расширились, наполнились слезами. Почему ты так боишься правды, Гена?

– Ах, правда! – съязвил Алёшин, жадно раскуривая вторую сигарету. Правда, которая живёт на пятом этаже и варит паршивые борщи! И заодно знает истинную космологию?

Он даже встал, чтобы при этом окончательном моральном разгроме ему помогали и рост, и умение держаться перед аудиторией.

– Хорошо, – сказал он. – Предположим – ты тайна. Я кое-что помню о твоём появлении, документах и придуманной мной биографии... Предположим ты его Величество Журавль. Но ведь любое зеркало скажет обратное: домохозяйка, обычная мещанка, клуха. Прости, по ты доступная тайна. Домашняя, земная. Ты журавль в руках. А место журавля – в небе. Только там! Какая же ты тайна – на этой вонючей кухне? Почему ты здесь?

Нож выпал из рук Дар.

– Почему? – будто эхо повторила она.

И тут на Алёшина пахнуло холодом. Ему вдруг почудилось, что Дар одним неуловимым движением сбросила одежду. Он вновь на миг увидел её всю, как тогда, в дождь. Затем свет мигнул – погас, но не совсем. Дар схватила что-то белое, метнулась к окну. Зазвенело разбитое стекло.

– Дар!!! – страшно закричал Алёшин и бросился к двери.

Он перепрыгивал по пол лестничных пролёта, рискуя сломать себе шею, что-то кричал – безысходное, непонятное для себя и понятное каждому, кто хоть раз видел смерть. Он бежал так, будто надеялся опередить падение тела, подхватить, смягчить своим телом страшный удар об землю.

Алёшин слепо ползал по асфальту. Куски стекла ранили ему руки, но он не замечал этого.

– Где? Где она? – повторял он как безумный. – Где её тело? Где ты, Дар?!

Люди, подошедшие на крики и звон разбившегося стекла, осмотрели клумбу палисадника. Кто-то поднял профессора на ноги.

– Иди домой, друг, – строго сказал парень в сине-красном тренировочном костюме. Он жил, кажется, на шестом этаже и иногда при встречах здоровался с Алёшиным. – Померещилось тебе. Или выпил лишнего. Жена небось картошку жарит, а ты тут людей пугаешь.

Не замечая насмешливых и любопытных взглядов, Алёшин на негнущихся ногах доковылял до соседнего подъезда, присел на скамью.

Он понял. Он определённо уже знал, что жены в квартире нет. То белое, что мелькнуло в её руках, когда погас свет... Эфирное и упругое... Конечно же, это были крылья! Дар как-то рассказала о них, а он посмеялся: ага, мол, шестикрылые, как у серафима... Улетела! Улетела его ненаглядная. Нет её ни в квартире, ни в городе, ни на всей Земле.

Улетел Журавль!