Место, где живут Боги

Он поворачивается и видит своих друзей. Машет им и в ответ Захар салютует Андрею свободной рукой. Кислинка стоит рядом и поддерживает его за плечо. Андрей опускает взгляд и замечает, что бедро Захара туго перебинтовано.

- Разбираем багаж, - говорит Краб своей команде. – Задерживаться тут не стоит.

Андрей хлопает стоящего рядом Стима по плечу и показывает на бредущих к ним Захара с Кислинкой.

- Все в порядке, - говорит он ему, хотя никто, кроме Краба его не слышит. - Все хорошо.

Андрей наблюдает, как Стим загребает друзей в широкие объятия и вспоминает раннее утро в поезде. Кровавый рассвет и силуэт не спящего Захара.

Почему ты не спишь?

Я думаю о дочери, - сказал он тогда, словно в оправдание, и посмотрел на Андрея быстрым, виноватым взглядом. – Думаю о том, какой же я трус, если снова отложил встречу с ней до следующего раза. Каждый раз, отправляясь в экспедицию, я говорю себе, что по возвращении обязательно поеду к ней и расскажу, что я ее отец. Но я так боюсь, что после 15 лет отсутствия, окажусь ей ненужным…Я решил, Андрей, что после этого похода обязательно с ней встречусь. Главное быть честным перед собой, ведь так? Смотреть на себя в зеркало и понимать, что ты оставил после себя нечто большее, чем просто имя… что ты сделал, наконец, то, чего боялся всю свою жизнь. Я слишком взрослый, чтобы бояться…

Андрей не знал, что у Захара есть пятнадцатилетняя дочь. Его друг никогда об этом не заговаривал.

Оказывается, 15 лет назад Захар принимал участие в покорении Урала, и они с командой туристов провели несколько недель в одном из общежитий под Екатеринбургом. Там-то у него и закрутился роман с молодой студенткой Татьяной – а после она родила ему дочь, но узнал он об этом только спустя 12 лет. И последние три года это знание не давало ему спокойно уснуть.

С годами, сказал Захар, одиночества начинаешь бояться.

И сейчас, глядя на своих друзей, Андрей понимает, что человеческая жизнь – это вечные потери и вечные поиски тех, с кем не бывает одиноко. Он кивает правильности своих мыслей и закидывает на плечо тяжелую сумку, прошитую свинцовыми пластинами. И делает первые шаги по пепелищу. Вдавленные в землю черные стволы деревьев не держат его веса и проламываются под ногами, вздымая вверх облака серого пепла. А Андрею кажется, что он шагает по обугленным трупам Хиросимы.

Путь будет долгим, - думает он и оборачивается к друзьям.

Хорошо, что я буду не один.

21

Стеклянная высотка, будто Вавилонская башня, синим, зеркальным столбом высится над обшарпанными хрущевками. Гордая, в 25 этажей, она стоит, широко расправив плечи, упираясь головой в купол побелевшего, дымного неба. Подъезды к ней перекрыты цепями и ржавеющими шлагбаумами, а вокруг, причудливым сплетением, похожим на растянутый комок проволоки, гнутся под порывами ветра, некогда аккуратные кустарники. Вырвавшиеся из-под человеческой опеки, они расползаются вокруг, тугими корнями оплетая ненавистные, бетонные преграды. Природа, с которой так усердно боролись люди, снова заполняет собой те пустоты, откуда была изгнана безжалостной, продажной рукой.

- Ты знал, куда идти, - говорит Андрей Крабу. Они стоят вдвоем у шлагбаума, подняв противогазы, и смотрят вверх.

- Разумеется, знал. Богатые засранцы, которые тут жили, разъехались по заморским странам, а когда вернулись – город уже был закрыт. И все ценное осталось нам. Это драгоценный домишко, мой друг, и мы… - переговорное устройство трещит помехами, и Краб замолкает, вместе с Андреем слушая радостное сообщение от своей команды – они нашли сварочную горелку с баллонами.

- Молодцы. Тащите ее сюда. И пускай здоровяк вам поможет, - Краб смотрит на Андрея и подмигивает. – Надо же им как-то отрабатывать свой огнемет.

- Шутка не прошла, - Андрей отходит к Химику с Захаром, сидящим неподалеку на узорчатой чугунной лавке, чьи подлокотники-лепестки, выглядят ужасно тяжелыми и увядшими. Нога Захара крепко перебинтована чуть выше колена, но на белом бинте все равно проступают кровавые пятна.

- Надо же было тебе так вляпаться, Захар.

- Все со мной нормально.

- Херня все это, - Химик роется за пазухой, растягивая резиновый ворот защитного комбинезона, и вытаскивает изогнутую самокрутку. – Ох, и херня. Курну-ка я.

- Курнука ты, - улыбается Захар.

- Херня – это точно. Захар, - Андрей присматривается к его лицу, - что у тебя с бровями?

- А что с ними? – он проводит по ним пальцами в перчатках.

- Да как…обожжены, что ли.

- Маска не пропустила, Андрей. Треснула, но не пропустила. Я тебе клянусь.

Он говорит, и смотрит Андрею в глаза. Снизу вверх. Будто молится.

- О чем ты?

- Черт, - кашляет дымом Химик. – С какого хрена она вообще треснула?