Место, названное зимой

Представившись, удостоверившись, что чемодан уже прибыл и его отнесли в каюту, он вписал своё имя в список пассажиров корабля.

– Сколько нас здесь? – спросил он.

– Пятьсот одиннадцать, сэр, – сообщили ему, – если никто не струсит.

– Так много?

– Ну, кому-то из вас достанется больше места, чем другим, сэр.

Почувствовав укол вины, Гарри побрёл на корабль, глядя по сторонам. К своему облегчению, он увидел несколько семей: женщины нервно осматривались, дети, заворожённые, не отрывали глаз от причала. Языки представляли собой потрясающую смесь. Он слышал ирландский и шотландский акценты наряду с классическим английским, слышал произношение, которое счёл канадским, но некоторые говорили на каких-то славянских языках, и на немецком, и ещё на каком-то, музыкальном и звучном, которого он не разобрал.

– Простите, – задал он вопрос, – но на каком языке они говорят?

– На валлийском, – ответили ему. – Они поставили крест на Патагонии и решили попытать счастья в Канаде. Овцам там не место, скажу я вам. Все эти медведи, волки…

По мере того как люди поднимались на борт, Гарри заметил, что большинство размещалось на нижней палубе. Семьи наверх не поднимались. Гарри подумал, что, если бы ему пришлось покупать билеты не только себе, но также жене и нескольким детям, он тоже предпочёл бы сэкономить. Его каюта была, конечно, далека от совершенства, весьма далека, но по крайней мере там имелись ванная комната, и иллюминатор, и возможность выйти на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и размяться.

За обедом он выяснил, что большинство пассажиров его класса – молодые мужчины из высшего общества, напомнившие ему о самых неприятных школьных днях. Они прекрасно проводили время, многие уже прилично напились. Их грубое веселье раздражало Гарри, особенно когда он увидел поблизости нескольких женщин. Сидя среди хохочущих мужчин, он чувствовал свою вину оттого, что его могли принять за одного из них, когда они дразнили официантов и отпускали шуточки о морской болезни и сомнительном мясе, подаваемом под видом телячьих котлет. Я не с ними, хотел он сказать официанту и сомелье, я совсем на них не похож.

Но, в общем-то, при разговоре они оказались не такими уж плохими, просто необстрелянными юнцами. По случайности все те, кто сидел рядом с ним, оказались третьими сыновьями в семье.

– Кто преемник, кто наследник, кто паршивец распоследний, – сказал один из них. – Получается, большинство из нас паршивцы распоследние.

Вполне возможно, родители отправили их на запад в надежде, что сыновья сколотят там состояние или по крайней мере сделаются почтенными землевладельцами, как их старшие братья, но большинство считало всё это забавным приключением. Сидевшие рядом с Гарри юноши расхохотались, когда он выразил им свою тревогу о трудностях фермерской жизни, и сказали, что лучше уж отправятся ловить рыбу, а ещё лучше охотиться – дикие утки там водятся в каждой луже.

– А на каких условиях мы получим земельный участок три года спустя? – спросил Гарри у одного из них.

– А, – сказал он беззаботно, – Тролль обо всём позаботится. Старый добрый Тролль. Чувства юмора у него нет, но зато он обо всём заботится, верно? – Он указал куда-то на другой конец длинного стола, где две леди, то ли жёны миссионеров, то ли в глубоком трауре, собирались уходить, потому что море стало неспокойным и волны били о борт, заставив посуду и стаканы задребезжать. Гарри не увидел никого, даже отдалённо напоминающего тролля.

Понемногу разговор перешёл в довольно шумный конкурс на лучшую рифму к слову «наследник». Особенно популярной оказалась «неприятный собеседник», на ура была принята и «капризный привередник». Корабль чуть накренился вперёд, палуба, соответственно, зашаталась, и одного из молодых людей внезапно безо всякого предупреждения вытошнило прямо на колено соседа.

Никогда не совершая плаваний дальше, чем по Английскому каналу в тихий летний день, Гарри подумал, что наедине со стихией окажется таким же слабаком, как его спутники, а потому заранее подготовился к худшему, взяв с собой считавшееся действенным средство от морской болезни и коробку имбирного печенья, которую ему вручила Джорджи, сказав, что ей оно хорошо помогало справиться с утренней тошнотой.