Место, названное зимой

Мунк, пожалуй, немного запьянел. Положив тяжёлую руку на плечо Гарри, он прокричал ему в ухо: это ерунда, вот увидеть ночное небо на западе Канады – значит увидеть звёзды первый раз в жизни. Потом он снова с силой потряс руку Гарри и сказал:

– Мне плевать, правильно это или неправильно, но можешь звать меня Троелс. Терпеть не могу свою фамилию. Но это значит, что я буду звать тебя Гарри.

– Договорились, – ответил Гарри и рассмеялся, потому что «Троелс» звучало совсем как «тролль», во всяком случае произнесённое с английским акцентом.

Потом Троелс повёл его на прогулку к носу корабля, подойдя так близко, как только позволяла палуба, восклицая, что это гораздо лучше, чем ярмарочный аттракцион «Победи морскую болезнь», и хохоча, когда качка становилась такой сильной, что палуба уходила из-под ног.

Гарри впервые ощутил прилив тошноты, но виновата в этом была не морская болезнь, а тревога. Было так просто упасть с палубы в солёную бездну, и никто не узнал бы. И этот новый приятель казался ему таким же неуправляемым, как океан вокруг, как океан, плещущий совсем рядом. Конечно, было очень страшно это осознавать, но Гарри понимал – происходящее выходит из-под его контроля. Ему захотелось, чтобы безжалостная пучина поглотила его. Однако он, как множество самоубийц, передумает в последнюю секунду, упав в чёрную дыру, ощутив, как волны, взметнувшись, хлещут его в лицо. Но что он сможет изменить, когда станет уже слишком поздно?

Он повернулся, чтобы уйти, и случайно коснулся губами уха Мунка, пытаясь перекричать шум моря и ветра, пронзительный скрип привязываемых спасательных шлюпок и звяканье перевозимого груза.

– Я думал, ты мужчина! – Мунк с хохотом попытался удержать его, и Гарри ещё сильнее захотелось оказаться в безопасности каюты. Дразнящий смех Мунка преследовал Гарри, когда он пробирался по палубе, от скользкого леера к скользкому лееру. Добравшись наконец, вымокнув гораздо сильнее, чем ожидал, он повернулся и увидел сверкавшие в темноте белые волосы датчанина, продолжавшего своё странное развлечение.

В ту ночь Гарри мучили сны, в которых Троелс Мунк убивал Браунинга огромными голыми руками. Это само по себе пугало, но ещё больше усиливало кошмар растущее чувство, что он поступает так по указанию Гарри, и теперь Гарри, в свою очередь, должен убивать по его приказу.

Вефиль

Пишу вам с целью представить вашему вниманию мистера Аутрама, который, к сожалению, является сексуальным извращенцем. Он попал в опалу в Англии & я слышал, что он попал в опалу в Ванкувере. Я думаю, единственный выход – держать его под присмотром врачей & если возможно, предоставить ему убежище, где он будет проходить лечение & находиться под наблюдением.

Генри Стернсу, Хартфорд-ретрит

[20], от доктора Джорджа Генри Саважа, 1902.

Глава 12

Гарри гулял по лесным тропинкам, стараясь следовать совету Гидеона и не слишком погружаться в воспоминания, которые в нём пробудил сеанс, а просто быть открытым и спокойным.

«Представьте, что ваши воспоминания – гной; как только они появляются на поверхности, вы сразу же их выдавливаете. Или лучше представьте, что они – грязь; на свежем воздухе, на солнышке, они высыхают и обращаются в пыль».

Было хорошо вновь оказаться на улице, чувствовать, как лучи солнца ласкают кожу, слышать пение птиц. Лесные птицы пели совсем не так, как птицы прерий. Начать с того, что их было гораздо больше и пение слышалось отовсюду, как в церкви. Он наблюдал, как бурундуки гоняются друг за другом вокруг поваленного дерева. Вид долины из-за деревьев там, где они расступались и давали ему возможность обзора, был простым, словно рисунок маленькой девочки; те же чистые, ясные детали: луг, река, лес, гора, небо. Гарри решил, что сейчас начало июня, хотя не знал точно; у него не было календаря, и некого было спросить. На каждом шагу он видел венерины башмачки в цвету, несколько раз попались очаровательные заросли клематиса, напомнившие те, что цвели в саду миссис Уэллс на вилле Ма Турейн. Тут и там среди сосен росли маленькие кустарники с серебристыми листьями, которые он где-то видел. Ещё до больницы. На кустарнике были жёлтые цветки с сильным сладким запахом, совсем не под стать такому крошечному растению. Гарри забыл, как оно называется. Названия растений никогда не удерживались в его памяти.

Вид был завораживающий, настоящий рай, как подумал Гарри, проснувшись; но вместе с тем угнетал узостью горизонта. Лишь когда Гарри сквозь лес прошёл к голому скалистому горному хребту, откуда открывался вид куда угодно, его привыкший к необозримым прериям разум ощутил облегчение.