Место, названное зимой

– Нет, увы, – признался Гарри. – Не то чтобы. Я хочу попробовать себя в фермерстве, отправиться на поселение, но не думаю, что получу с этого много денег.

– Не то чтобы ты… уж прости, не похож ты на фермера.

– Пока не похож. Кто знает, что будет дальше.

– Раньше тебе приходилось работать на ферме?

– Нет. Но я читал книгу, которую мне дал брат. «Начальные сведения о сельском хозяйстве и животноводстве». Сдаётся мне, как раз мой уровень, – он рассмеялся. Троелс Мунк, напротив, внезапно стал очень серьёзным.

– Послушай меня, – сказал он. – Научись сперва работать. Обращаться с животными, пахать, складывать сено в стога. Земли сколько угодно, но полным-полно людей вообще не представляют, что с ней делать. Афиши врут, пшеница не растёт сама по себе.

– Я в курсе, что…

– А зима в одиночестве будет такой, что ты и представить себе не мог в своей чудесной английской деревне.

– Вообще-то я из Лондона.

– Тем хуже! Ого, говядина! Я очень люблю говядину, – и он всё внимание направил на стоявшее перед ним мясо с овощами, лишь изредка прерываясь, чтобы взглянуть на Гарри, почти по-мальчишески, как бы подбадривая.

– От морского воздуха хочется есть, – сказал Гарри, и собственное внимание показалось ему похожим на флирт. Внезапно он осознал, какое зрелище они представляют с точки зрения официанта: двое мужчин едят и пьют за столиком для двоих, словно нелепая, неправильно подобранная влюблённая пара.

Он отогнал эту мысль, когда она пришла, но, видимо, недостаточно упорно, потому что она продолжала навевать глупые, болезненные мысли о Браунинге. О Браунинге с ним на корабле, может быть, даже в соседней каюте; о Браунинге, решившем отправиться в Канаду, чтобы начать новую жизнь вместе с ним. Всю душу свело судорогой, и он попытался приглушить эти мысли, вспомнив своё сумбурное признание в любви и резкий ответ Браунинга.

Он ел пережаренную говядину и пил неприятно холодный кларет, но тоска, чуть позабытая за новыми мыслями и тревогами, должно быть, осталась на его лице, как остаются румяна на щеке мальчика-хориста после шоу. Мунк посмотрел Гарри в глаза и, чуть улыбнувшись, поднял бокал.

– Ты не глуп, – сказал он, – верно? Не то что эти английские щенки, которые валяются на койках да блюют.

– Надеюсь, нет, – сказал Гарри, странно взволнованный, что они вроде бы заодно. – А они похожи на щенков?

– Плохо выдрессированных… Так, значит, ты человек городской. Почему же фермерство? К чему такие крутые перемены? В немилость попал? Убил кого-то? Может, мне теперь дверь держать закрытой? – Снова это дразнящее, опасное чувство взаимопонимания. Голубые глаза искрятся хитростью.

– Всё совсем не так интересно, – Гарри старался говорить ровно. Я должен к этому привыкнуть, думал он, я должен репетировать. – Если вам угодно знать, мои финансовые дела приняли неожиданный поворот. Чтобы обеспечить достойную жизнь жене и ребёнку, я вынужден был оставить им проживать то, что у меня осталось, пока я буду вести простую одинокую жизнь и зарабатывать деньги.

На лице Мунка отразилось удивление.

– Вам это кажется странным? – спросил Гарри.

– Ты женат? – спросил Мунк и покачал головой. – Понятно.

Отмахнувшись от официанта, притащившего поднос с пудингами, он точно угадал, чего больше всего хотелось Гарри, – маленький кусочек сыра, чтобы закусить остатки вина. Сыр, в отличие от кларета, оказался идеальной температуры, и это было первое по-настоящему вкусное для Гарри блюдо на корабле, не считая мёда, съеденного за завтраком.

– А вы?

– Что – я? В бегах?

– Вы женаты?

– Нет, – Мунк внезапно надулся, как мальчишка, уличённый в шалости. – Я по уши влюбился, когда был студентом, влюбился, как дурак, и потому для брака не гожусь.

– Она не ответила вам взаимностью?

– Её семья посчитала, что я не той национальности. И что я слишком простой. – Неприятная правда, вызванная его прямолинейностью, повисла между ними. – И с тех пор я разъезжаю туда-сюда, помогая глупым юнцам расстаться с деньгами.

– Вы сознательно обманываете их, этих английских щенков?

Мунк улыбнулся.

– А зачем? Они богаты и глупы, до смерти хотят веселиться и в упор не видят настоящего, неудобного для них положения дел. Нет. Я им помогаю. Заказываю им билеты на корабль и на поезд – судоходная линия позволила мне платить лишь часть необходимой суммы. Подбираю для них места, где они могут проводить время за охотой и пьянством, заказываю им сборные деревянные дома по каталогу, нанимаю рабочих, чтобы обрабатывали за них земельные участки, и три года спустя юнцы получают в распоряжение землю. Если они замёрзнут насмерть или откажутся от этой земли, я соглашаюсь купить её по бросовой цене. Чего ради мне их обманывать?

– Ваше здоровье.

Прежде чем вернуться в каюты, они прошлись по палубе. Качка стала ещё сильнее. Могучий ветер швырял в них мощные брызги водяной пыли, но облака немного рассеялись, и можно было разглядеть луну, которая освещала раскачивавшийся горизонт. Гарри вцепился обеими руками в леер, скользкий от воды, и смотрел на звёзды, пока у него не закружилась голова.