Место, названное зимой

Гарри понадобилось несколько минут, чтобы понять, о чём говорит его спутник, и, сообразив наконец, что Пол шутит, он, неловко усмехнувшись, пошёл за напитками для всех троих, потому что путешествие по пыльной дороге не могло не вызвать жажды. Вернувшись из бара, устроенного с другой стороны сарая, он увидел, как брат и сестра танцуют вальс. Едва они закончили, Петру перехватил какой-то коротышка и закружил в польке, как мальчишка волчок, выигранный в лотерею. Пол, найдя Гарри, залпом выпил напиток Петры вслед за своим.

– Умираю, пить хочу, – сказал он. – Тебе придётся прийти на помощь, а не то её выжмут как лимон.

Единственная женщина, которая не танцевала, – седовласая мать семейства, потребовавшая принести ей стул, чтобы она могла присутствовать, не участвуя. Пригласили даже совсем маленьких девочек; их хвостики болтались из стороны в сторону, пока они изо всех сил старались не дать партнёрам, огромным, как медведи, себя раздавить. И всё-таки на этом маленьком балу мужчины кружились с мужчинами.

Пол заметил его взгляд.

– Странное зрелище, – сказал Гарри, потому что нужно было что-то сказать и потому что он боялся, что волнение даёт о себе знать предательским румянцем.

– Ну, дело в количестве, если ты об этом. Если бы мы все ждали, пока женщина освободится и составит нам компанию, здесь была бы большая толпа зрителей и совсем немного танцующих, а бедных дам истрепали бы до нитки, и им пришлось бы торчать тут до рассвета, чтобы никто не остался без танца.

Полька закончилась, и объявили «Лихого белого сержанта»[33] – разумный выбор, позволявший каждой женщине танцевать с двумя мужчинами. Примчалась Петра с раскрасневшимся лицом и блестевшими глазами.

– Спасите меня, – прошептала она.

– Хочешь выпить? – спросил Гарри. – Варенья? На свежий воздух?

– Хочу танцевать, – сказала она. – С приличными людьми, – и, взяв обоих под руки, потащила на танцпол. Пока они шли по доскам, на которых толпились люди, им попадались на глаза трио, состоящие сплошь из мужчин, и каждый из них выражал свой восторг при виде Петры, словно платя таким образом дань её женственности; Гарри подумал – интересно, как она при этом себя чувствует?

Когда закончился и этот танец и все участники поаплодировали друг другу, Пола пригласила осанистая молодая женщина, которую они часто видели в церкви; Гарри упросил Петру сделать перерыв и немного выпить. Стоя бок о бок, они смотрели, как несчастного Пола вертят в риле[34].

– Трудно, когда так много мужчин, – призналась Петра. – Платье для них – как знак, куда повернуть.

Ей доводилось слышать, что в ещё более глухих местах, где женщин не было вообще, а танцевать всё равно хотелось, мужчины, выбранные на роль дам, должны были повязывать фартук или косынку в целях соблюдения строгих правил танцпола.

Пока они стояли, сперва один мужчина, потом другой, оба довольно красивые, подошли пригласить Петру на следующий танец. Она улыбнулась Гарри.

– Нужно было взять с собой танцевальную карточку.

– Тяжела же твоя доля!

– Что ты, я люблю танцевать!

– А я думал, ты презираешь романтику и все эти ярмарки невест.

– Ну, романтики здесь немного, – заметила она, – просто возможность провести время повеселее, чем печь булочки на жаре. И к тому же приятно быть нужной.

Следующий кавалер Петры слонялся вокруг них, беспокоясь, как бы Гарри не увёл у него партнёршу. Гарри повернулся и стал смотреть на пейзаж в сумерках. При всей нестройности музыки и ещё бо´льшей нестройности топанья ног по дощатому полу импровизированного бального зала во всём этом было некое очарование: горели фонари, в тёплом воздухе качались разноцветные флаги, привезённые каким-то весельчаком. Широкий горизонт, угнетающий днём, в темноте был прекрасен, и Гарри изумлённо смотрел на волшебные звёзды прерии, не заглушаемые искусственным блеском больших городов.

Он ненадолго ушёл с танцпола и стоял, наслаждаясь темнотой и запахами, но вскоре вернулся, напугав старика, который, остановившись передохнуть у изгороди, теперь продолжал путь. Внезапно потеряв из виду знакомые лица, он ощутил неловкость. Будь он здесь один, ушёл бы домой. Приехали ещё гости – несколько минут назад он слышал топот их лошадей, – и никто не заметил бы его отсутствия. Но вскоре он разглядел Петру, танцевавшую со вторым ухажёром, а немного погодя – Пола, в свою очередь разглядывавшего Гарри. Выйдя из толпы, Пол быстро направился к Гарри.

– Она веселится, – сказал Гарри. Пол посмотрел на сестру.

– Ей противна каждая минута, – ответил он. – Святая мученица во имя общественного долга и мужской тирании. – Он отхлебнул из стакана. – Я стольким ей обязан, что… – он не договорил. Его тихие слова всё равно никто бы не расслышал в шуме суматохи, но по тому, как поднялись и опустились его плечи, Гарри понял, что Пол вздыхает, как обычно, по-медвежьи громко.

– Ты многим ей обязан?

– Она оставила всё, чтобы поехать со мной, – объяснил Пол. – Без неё я бы не справился. Ну хорошо, я бы справился…

– Но без особого успеха.