Место, названное зимой

– Ты, Гарри Зоунт, вообще само очарование, – она легонько потрепала его по руке, потом посмотрела на снопы пшеницы и круживших над ними птиц, вспоминая. – Вдруг, откуда ни возьмись, у него появился приятель. Тоже студент. Эдвард Кросби. Тедди. Он учился на другом факультете – юриспруденции, – но они оба пели в студенческом клубе. Его отец был адвокатом и членом парламента, может быть, он им и остался, но Тедди снимал дешёвую комнату, как все остальные. Он часто бывал у нас дома, мама даже прочила мне его в женихи, – она рассмеялась. – Они были как сиамские близнецы – водой не разольёшь! Мне казалось, Пол согласился бы перевестись на другой факультет, лишь бы почаще его видеть. Только и слышно: Тедди это, Тедди то, Тедди говорит, Тедди думает, мы с Тедди… – она вздохнула. – Как я тебе уже говорила, Пол иногда слишком увлекается, и ему абсолютно всё равно, если окружающие сочтут такую дружбу чересчур пылкой и вообще какой-то странной. К тому времени мама как раз оставила надежду отправить нас в Эдинбург, поэтому отправилась за прекрасной новой жизнью на юг, и Тедди мог приходить к нам, не боясь её издёвок.

– А тебе он нравился?

– Если честно, нет. Не особенно. Было в нём что-то… лихорадочное. К тому же семья была такой богатой, его избаловали, он привык делать по-своему и получать всё, что хочет. Я боялась, что Пол попадёт под его дурное влияние, бросит учёбу или погрязнет в долгах. Но я и подумать не могла… – она осеклась. Неподалёку пела птица. Петра грустно улыбнулась. – Птица Дворжака. Та, что поёт в «Симфонии Нового Света»[35]… – она повернулась к Гарри, желая узнать, слушает ли он. – А новость сообщил как раз твой Троелс Мунк.

– Он не мой.

– Ты сам знаешь, что я имею в виду. Мунк в то время уже не числился студентом – спустя год учёбы его исключили за неуплату – и, разумеется, был зол как чёрт. Но всё-таки продолжал жить вместе со студентами, снедаемый завистью.

– Они с Полом были друзьями?

– Вовсе нет. Но, ещё когда он был студентом, он увидел меня на концерте и… знаю, это прозвучит самонадеянно и глупо, но он с тех пор мне просто прохода не давал.

– Тебе это льстило?

– Ты хотел сказать – бесило? Я решила, что он счёл нас богачами – это было совсем не так, но мама очень хорошо умела пустить пыль в глаза всем, кого намеревалась впечатлить, и он, по всей видимости, думал, что она по меньшей мере герцогиня или что отец оставил нам огромное наследство. Как бы то ни было, он думал, что семья врача – это всё-таки… Не знаю, как сказать. Общество повыше, чем торговцы и охотники, с которыми зналась его семья? В общем, он решил, что я ему нужна, и его не смущало, что сам он совершенно мне не нужен; мне не нужен был никто, и уж тем более Троелс Мунк. После двух или трёх невыносимых визитов он сделал мне предложение. Я отказала, но он не собирался с этим мириться. Продолжал гнуть своё. Преследовал Пола. Даже писал матери – она, конечно, пришла в бешенство, ведь такое ничтожество, как я, должно радоваться, что мне вообще сделали предложение. И мне, конечно, тоже писал. Посылал цветы. Фрукты не по сезону, что вряд ли мог себе позволить. Стихи, которые выписывал бог знает из каких омерзительных альманахов. Поэтому, когда однажды утром он появился у нас на пороге, я решила – он пришёл за мной. Спряталась у себя в комнате, предоставив Полу с ним общаться, но потом услышала, как Пол закричал и выбежал из комнаты. Тедди принял яд.

– Он погиб?

– Слава богу, нет, иначе всё приняло бы куда худший оборот. Мунк нашёл его и спас ему жизнь. Причина, по которой мы оказались в долгу у Мунка! Он дотащил Тедди до больницы через дорогу, где ему промыли желудок. Когда мы пришли его навестить, отец чуть ли не караул поставил у его кровати. Не только не разрешил нам увидеться с больным, но и вообще не пустил в дом. Отвёл меня в уголок и рассказал всю историю. Он нашёл письма, любовные письма, страстные письма, которые назвал «средством противоестественной связи». Они давали ясное подтверждение тому, что общение, какое я считала дружеским, оказалось противозаконным. Вечером отец Тедди сделал сыну очную ставку, потребовал немедленно всё это прекратить, а также оставить университет. Но всё-таки нам повезло. Если бы Тедди принял дозу посерьёзнее, если бы Мунк не услышал, как он упал со стула, если бы Тедди погиб, мистер Кросби отправился бы с письмами в полицейский участок. Теперь же он, конечно, был вне себя от стыда и унижения, но всё же… сохранял остатки гуманизма. Полу было велено покинуть Торонто, в идеале покинуть страну, в течение месяца и никогда не возвращаться под угрозой ареста.

– А ты оставила всё и поехала за ним.

– Ничего я не оставила, – возразила Петра, – кроме парочки болванов, которых учила играть на пианино, некоторой близости к светскому обществу, войти куда всё равно не было ни средств, ни желания, и назойливых ухаживаний Троелса Мунка.

– Он знал, что ты здесь. Увидел твою фамилию в списке земельного комитета, когда выбирал там участки получше для своих английских щенков.