Место, названное зимой

– Думаешь, он приехал из-за Петры? – спросил он, прежде чем спрыгнуть с телеги; теперь была его очередь выгружать, а Пола – принимать и складывать.

– А тебе как кажется? – Пол улыбнулся себе под нос. – Она ведь ясно дала ему понять, что не желает его видеть.

Гарри пришло в голову забавное сравнение Пола с Робертом Уэллсом. Полу даже нравилось упорство сестры, избегавшей общепринятой романтики ухаживаний и брачных уз, которые за ней следовали; он втайне гордился тем, что она не такая, как все. Роберт, столкнувшись с таким бунтарством своих сестёр, отчитывал бы их, пока не заставил подчиниться.

Петра вновь готовила до изнеможения и вновь закатила пир горой. Она не сразу узнала Троелса, покрытого толстым слоем пыли, в шляпе, закрывшего лицо платком. Когда же он снял шляпу и положил на траву, она, как могла, скрыла своё изумление за радушием хозяйки, метнулась за столовыми приборами, спросила, надолго ли он здесь.

Сердитый, даже угрюмый, Троелс совсем не казался страдающим от безнадёжной любви. Он едва ли удостоил её взглядом, сказал, что проезжал мимо по дороге на запад, и попросил Гарри передать ему картофель. Петра обедать с мужчинами отказалась, заявив, что готовка отбила у неё весь аппетит, и предпочла носиться туда-сюда, внося и вынося котлы, тарелки и кувшины. Судя по тому рассказу, что слышал Гарри, ей было приятнее видеть своего обожателя насупленным, чем полным телячьих нежностей.

Вскоре плохое настроение исчезло без следа, и Троелс быстро стал душой компании, подшучивая над Полом, сильно изменившимся со студенческих времён, и молотильщиками, которых оплата никак не побуждала работать быстрее. Узнав, что Гарри построил себе домик по примеру Слэймейкеров, он пообещал посетить его в следующий раз, а сейчас нужно было ехать на ферму англичанина неподалёку от Зумбро, по другую сторону Йонкера. Ещё одного щенка пристроил, сказал он, ухмыльнувшись Гарри.

Когда Петра разложила по тарелкам кусочки пирога с какими-то местными ягодами наподобие черники, Троелс уже не дулся на неё и сказал, что если этот пирог так же приятен на вкус, как пахнет, то оставить его ради подгорелой лепёшки и пережаренной крольчатины – выше человеческих сил.

Большой клин гусей летел на юг; их скорбный клич обещал скорые холода. Когда молотильщики собирались ехать на участок Гарри, Пол расплатился с машинистом и настоял, чтобы Троелс тоже взял денег за работу, но датчанин оскорблённо отмахнулся.

– Вы заплатили мне беконом, – сказал он, похлопывая себя по животу.

Пожав руку Гарри, он смотрел, как тот садится в повозку позади молотильщиков.

– Я рад, что у тебя всё сложилось, – сказал он. – Немного удивлён, но рад, – и вновь ухмыльнулся. – Варко никогда не смог бы здесь обжиться.

– Он всё ещё живёт в той лачуге в Баттлфорде?

– Он лежит в земле, – ответил Троелс, приподнимая шляпу. – У болвана был туберкулёз.

Глава 26

Урожай Гарри уместился в несколько десятков мешков, что было, конечно, существенно меньше, чем несколько сотен мешков, какие собрал Пол, но от этого ему было не менее приятно тащить их в сарай с покатой крышей, который он пристроил к дому и где намеревался хранить зерно, прежде чем отвезти на станцию. Расплачиваясь с машинистом и провожая молотильщиков, он засыпал на ходу. Пол, такой же уставший, пожелал ему спокойной ночи и отправился домой вскоре после того, как уехали работники.

Не отдохнув ни минуты, опасаясь, что если ненадолго присядет на стул, то тут же уснёт, а погода может перемениться к худшему, Гарри взвалил последние двадцать мешков на телегу и повёз к амбару. Тишина, повисшая, едва затих шум мотора, ощущалась как блаженство. Были слышны лишь резкие голоса скворцов, которые защищали свою территорию – или что они там делали, когда тени становились длиннее. Ответные крики, доносившиеся издалека, наглядно показывали, как пусты и бескрайни поля вокруг. Не дикие цветы – крокусы, розы, люпины и тигровые лилии, на неопытный взгляд Гарри, похожие на те, что росли у него на родине, – а птичьи крики напоминали ему каждый день о том, что теперь он на другом континенте. Разномастная стая опустилась на его поле в поисках просыпанного зерна или бесприютных насекомых, ползавших по опустевшей земле, но тут же взвилась вверх, как копоть при резком порыве ветра, заслышав цокот копыт приближавшейся лошади.

Пол ехал верхом, тепло одетый и в шляпе, будто собирался в долгую поездку в плохую погоду. Когда Гарри мчался к нему, капли дождя падали на сухую землю, оставляли тёмные пятна.

– Он напал на Петру, – сказал Пол. Ему трудно было говорить. – Я еду в Зумбро. Не знаю, удастся ли поймать или хоть понять, куда он поедет дальше.

Гарри увидел, что у седла висит винтовка в чехле.

– Ты же не… – начал он, но Пол оборвал его:

– Нужно, чтобы кто-то побыл с ней, – и, не говоря больше ни слова, он погнал лошадь вперёд, к железной дороге.