Место под солнцем (СИ)

Халиф успел задремать и даже увидел сон. Эоланта собирала апельсины в большую плетеную корзину и болтала с помогавшей ей Гвендолен. Обе были одеты в льняные платья простого кроя и смеялись, как давние подруги. Ливий наблюдал за ними с расстояния нескольких шагов, не понимая, когда успел их познакомить. «Мой господин еще не переоделся? — искренне удивилась Гвендолен. — Он явится на собственную свадьбу в таком виде?». «Свадьба? — переспросил Халиф. — А на ком из вас я женюсь?». «Зачем выбирать? — рассмеялась Эоланта. — Ты король, у тебя может быть сколько угодно жен. Пусть бы и две, пусть бы и десять. — Она поднесла руки к волосам. — Смотри, Гвендолен сплела для меня венок. Я похожа на невинную эльфийку, которая вот-вот поклянется своему суженому в вечной любви?». Эоланта подошла ближе, и Ливий ощутил аромат апельсиновых цветов. А мгновение спустя понял, что этот запах, в отличие от женщин, реален. Дверь спальни тихо скрипнула, и рука по привычке метнулась под подушку, где он всегда держал нож. Ножа там, разумеется, не оказалось, но и внезапный гость не торопился нападать.

— Прости, я тебя разбудила, — раздался знакомый голос.

Грация прошла по комнате, придерживая полы длинного платья из алого шелка, и остановилась возле кровати. В свете догорающего в камине огня она как никогда походила на жрицу сладострастия. Сейчас предложит смертному спутнику волшебного отвара, а потом вознесет молитву Великому Богу и начнет танцевать у костра.

— Я уже смирился с тем, что в этом доме не могу остаться в одиночестве даже в ванной, не говоря уж о спальне, миледи. — Ливий посмотрел на наручные часы. — Чем обязан столь неожиданному визиту в начале второго ночи?

— Я пришла для того, чтобы попросить прощения. — Говоря это, Грация не отрывала взгляда от лица собеседника и широко улыбалась. Словом, выглядела как угодно — но только не как человек, сожалеющий о своем проступке. — Ты меня прощаешь?

Ливий молчал, терпеливо дожидаясь продолжения, и оно последовало.

— Папа сегодня говорил со мной, — сказала девушка. — И он был серьезен. Я имею в виду, чересчур серьезен, не так, как всегда. Он сказал, что я должна быть вежливой с гостями, не подсматривать за ними в ванной, не бить их по лицу и не докучать им. И что если я продолжу это делать, то он запрет меня в чулане и не отпустит до тех пор, пока ты не уедешь.

— И что ты на это ответила?

На милом личике Грации отразилось недовольство.

— Я сказала, что разозлилась на тебя. За то, что ты не попытался меня завоевать. А папа сказал, что у мужчин есть дела поважнее, чем завоевывать малолетних дурочек. Особенно если рядом есть более доступные объекты. И что мужчины завоевывают женщин только тогда, когда они дают им достойные поводы это сделать.

Поразмыслив над ее словами, Халиф кивнул.

— Хорошо. А теперь я могу поспать?

— Нет. — Грация вновь сверкнула улыбкой. — Ты решил, что не хочешь меня завоевывать, но я до сих пор думаю, что ты красивый. А поэтому пришла сама. Ты любишь раздевать женщин — или хочешь посмотреть на то, как я это делаю?

Услышанное шокировало Ливия не меньше, чем внезапный поцелуй в ночь их первого знакомства. Девушка восприняла его замешательство как ответ и, рассмеявшись, стянула платье через голову.

— Вот и все! — объявила она. — На мне больше ничего нет!

— Подожди, — запротестовал Халиф. — Так нельзя.

— Тебе нравится красивое белье на твоих подружках? Чулки? Туфли на каблуках?

— Нет. Да… нет. — Он наблюдал за тем, как Грация ложится рядом поверх одеяла и протягивает руку к его лицу. Стоило ей снять одежду — и из девочки-подростка она превратилась в маленькую женщину с формами, которым позавидовала бы не одна красавица из заведения Брике. — Мы не должны этого делать.

— Почему?

— Например, потому, что тебе всего лишь пятнадцать.

— Через три месяца исполнится семнадцать! — возмутилась девушка.

— Немногим лучше. Знаешь, что сделает со мной твой отец?

— Отцу все равно. Ну, посмотри уже на меня. Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нравлюсь. И тогда я уйду.

Грация склонилась над Ливием, почти касаясь его губ. Аромат цветов апельсина, исходивший от ее волос, смешался с запахом кожи, щеки раскраснелись, а горевший в глазах огонь обещал всю страсть в двух мирах. И вправду жрица, подумал Халиф. Ведьма, случайный взгляд которой может свести с ума любого мужчину. Он в стотысячный раз повторял про себя, что не должен этого делать. Пытался восстановить в памяти образ Эоланты. Представлял, в какую ярость придет румын, узнав, чем гость занимался в компании его дочери. Но воля и трезвый рассудок проиграли этот бой телу, желавшему совсем другого.

— Конечно, ты мне нравишься. Я люблю маленьких потаскушек. — Ливий схватил Грацию за подбородок, и та вскрикнула от неожиданности. — Вот чем ты занимаешься по ночам? Ходишь по комнатам гостей и предлагаешь им себя? Этому тебя научила твоя почтенная матушка? Раздвигать ноги перед незнакомцами?

Девушка набрала в легкие воздуха и уже хотела ответить, но Халиф толкнул ее на кровать и опустился сверху.