Место преступления

— И потому погибла?

— О нет… Я действительно очень не люблю неблагодарных, но не настолько же я мстительна… Обычно я довольствуюсь более тонким и изощренным реваншем, для которого наверняка настало бы время. Но увы, Халину сгубила взрывчатая смесь глупости, недоверия и угрызений совести. В тот день — день своей смерти — она разбудила меня телефонным звонком где-то в шесть утра. Заявила, что я у нее выкрала книгу и что у меня есть два часа, чтобы ее вернуть. Угрожала, что в противном случае нашлет на меня полицию. Ох, ну конечно же, я ничего у нее не похищала. Но вы должны понимать: встреча с полицией была бы для меня не слишком приятной… Я ведь занимаюсь множеством дел весьма деликатного свойства. Поэтому я поехала к Халине и попыталась воззвать к ее рассудку. Но она не умела мыслить рационально. Старая истина: больше всего мы боимся тех, кого обидели. Халина считала, что я украла книгу даже не ради выгоды, а исключительно из вредности, только чтобы она не смогла доказать всем маловерам, что ей есть что сказать. Ссора перешла в драку. Это действительно был несчастный случай, такой же, как и смерть того глупого юнца… И я подумала, что раз уж столько вложила в эту книгу — тратила время, изрядно рисковала, раз уж она такая ценная, что кто-то и впрямь ее украл, то неплохо бы ее раздобыть. С этой идеей я поехала к Иво Маю. Вошла в его комнату и сразу поняла, что совершила ошибку. Он меня узнал. В тот день, когда погибла Халина, мы столкнулись нос к носу почти у самого ее дома. Он ведь зашел в дом сразу после меня и обнаружил ее, еще теплую… Может, он испугался, что я и его прикончу. А может, решил погеройствовать. Не знаю, я даже не успела предложить ему договориться. Этот идиот вытащил оружие — да-да, то самое, которое я сейчас держу, — а другой рукой схватил телефон и начал звонить в полицию. Что мне оставалось делать? Это была вынужденная самооборона. А потом кто-то постучал в дверь — раз, другой — и крикнул: «Пан Май, откройте, пожалуйста, это я, Славомир Гарцовник». Я распахнула окно… Карниз был ненадежный, но мне удалось доползти по нему до громоотвода. Правда, когда спускалась, я его сорвала, в конце концов, во мне добрых шестьдесят кило…

И тут раздался такой грохот, будто все туфли разом выбежали из шкафа в прихожую. А вслед за ними появился доблестный инспектор Стрела.

— Именем закона, стоять! — рявкнул он. — Вы арестованы!

Отшвырнул недоеденный банан, которым попытался устрашить Доминику, и после краткой борьбы с кобурой выхватил служебное оружие.

— Дуга, чего ты его не пгистгелила? — вознегодовала Юлия.

— Сама ты дура! Это не пистолет, а бутафория. Думаешь, будь он настоящим, вернулась бы я живой после встречи с Иво Маем?

— Удача — лучший друг полицейского, — изрек сентенцию инспектор Стрела, отбирая бутафорский пистолет и надевая на задержанных наручники. Доминика выглядела как разъяренная персидская кошка на поводке, Юлия в наручниках пробуждала одни лишь греховные чувства.

— Я уже боялся, что вы задремали, инспектор, — сказал я.

— Ну конечно, соснул малость, пока ты разводил канитель. До смерти скучно вас всех слушать. Но от меня ничего не ускользнуло. Коварство этих женщин полностью подтверждает все известные стереотипы. Эта милая, но злая. Та красивая, но дура. Только уродины хороши, причем, говорят, даже в постели, но кого это волнует?..

— Меня, — тихо ответил Славомир Гарцовник.

— Того, что вы услышали, достаточно, чтобы ее посадить? — спросила Катажина Гарцовник, сотрясаясь от жажды мести.

— Блин-тарарам, мне-то откуда знать? Я просто ловлю плохих людей. И хорошо ловлю, потому что у меня нюх.

— Но вы все записали? — уточнил я.

— Сынок, я вообще все записываю. Не получается у меня выключить эту сраную фигню. По-вашему, для взрослого мужика это позор? У каждого своя ахиллесова пята. Может, я и не умею выключать диктофон, зато могу за три секунды с завязанными глазами собрать винтовку! Я еще много чего могу… Черт, я же хотел спросить: не хотите ли вы что-нибудь спросить?

— Нет, инспектор, — ответил я.

— Вот и хорошо. Еще раз спасибо за помощь, приятель. Ты поступил как настоящий гражданин. Звони, если надумаешь выпить с настоящими мужиками. Приятно было поболтать, но нам уже пора. Барышни, вперед.

— Отлично, Сякий, — сказал Пальмистер, когда они скрылись за дверью. — Концерт окончен. А теперь давай книгу.

— У меня ее нет, пан Пальмистер. Если я правильно понял, Анетка Гарцовник была у Халины в тот момент, когда я звонил ей из квартиры Хенрика Щупачидло. Она-то ее и прихватила еще до того, как все это закрутилось.

Глава 17. Какого хрена!

— Нехорошо, нехорошо! — Лонгин Пальмистер сорвался с места и нервно заметался по комнате.

Пани Гарцовник последовала его примеру, а ее сын сидел неподвижно, ссутулившись, с отсутствующим взглядом, словно все ошибки прошлого легли ему на плечи.

— Я уже обыскала квартиру, — сообщила Пальмистеру Розалия.

— Наверное, недостаточно тщательно, — заявил он, ощупывая кресло.