Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях

Порой эксперты придерживаются мнения, которое отличается от общепринятого. И только наука может объяснить, кто прав, а кто ошибается. Иногда конфликтные экспертные мнения сталкиваются из-за нацеленных на противоборство судов Великобритании и Ирландии. Возникают споры, хотя нам следовало бы достичь единения в вопросе и уже потом разбирать разницу мнений. Судмедэксперт выступает со стороны обвинения и должен объяснить суду свою точку зрения, но, как независимому эксперту, ему необходимо изложить и альтернативное мнение и объяснить, почему оно возникло. Обычно это приводит к минимальным разногласиям между «противоборствующими» сторонами и редко влияет на исход дела. Власть сосредоточена не в руках судмедэкспертов.

Однако если жертва преступления – ребенок и есть улики, указывающие на насильственную смерть, вероятно, между прокурором и защитой разразится битва. Все улики будут подвергаться сомнению, а танатологам и прочим экспертам предстоит нелегкое времяпрепровождение в кресле свидетеля. В подобных обстоятельствах вопрос в том, является ли травма результатом несчастного случая или ее нанесли намеренно. Несчастный случай или убийство. С одной стороны, борьба за справедливость для ребенка, пострадавшего от чьих-то рук, с другой – справедливость для человека, ошибочно обвиненного в причинении вреда ребенку. Непросто. Обе стороны должны предоставить свидетельства, подтверждающие их точку зрения, а те должны пройти проверку судом.

Эксперты со стороны обвинения должны помнить о том, что они представляют улики суду, им не нужно пытаться отстоять точку зрения обвинения. Важно, чтобы эксперт знал о современных теориях и исследованиях и понимал, подкрепляют они его мнение или нет. Важно, чтобы эксперт не настаивал только на своем, а был готов рассматривать альтернативные теории и мнения, согласен он с ними или нет. Я всегда старалась руководствоваться именно этим принципом в своей работе. Удалось ли мне это – судить другим.

Дело не доходит до суда, если сторона обвинения считает, что доказательств недостаточно, чтобы предъявить обвинение в убийстве.

Сторона защиты обычно опровергает улики. Ей нужно показать, что существует альтернативное объяснение событий. В делах, связанных с детьми, защите нужно доказать, что те травмы, которые, как полагает обвинение, были нанесены намеренно, на самом деле случайные. Защита обычно ищет эксперта, который может дать альтернативное – или совершенно противоположное – мнение тому, которое представила сторона обвинения.

Один из самых противоречивых случаев – синдром тряски младенца: когда ребенка трясут так сильно, что это приводит к повреждению мозга и смерти. Было проведено много исследований, и существуют противоречивые теории о том, как возникает травма головного мозга. Есть те, кто верит в тряску; те, кто утверждает, что с ребенком приключилось что-то более серьезное; и те, кто не соглашается, что повреждение мозга было вызвано травмой, и предлагает естественные причины смерти. Мы должны принимать во внимание и оценивать самые разные точки зрения.

Травма, полученная неслучайно и приведшая к смерти, – еще один сложный диагноз. Есть ли объяснение повреждению? На суде сторона защиты попытается опровергнуть доводы обвинения и доказательства судмедэксперта, вызвав эксперта, который придерживается противоположных взглядов.

К несчастью, я имела дело с младенцами, погибшими от травм головы, предположительно, нанесенных намеренно. В каждом деле я ждала, что мои показания будут подвергаться сомнению. Когда я начала работать судмедэкспертом, то наивно верила всему, что мне говорили. С годами, повстречавшись со многими убийцами, я поняла, что жизнь не черно-белая, впрочем, как и расследования. Я никогда не пыталась намеренно ввести суд в заблуждение, но сейчас понимаю, что могла просто поверить мнению тех, кто был старше и мудрее. Медицина – не точная наука, и теперь мы стараемся пользоваться только ее доказательной стороной. Мы не доверяем чьему-то мнению просто так. Это большой шаг вперед. Стало очевидно, что мы не можем понять и объяснить все улики. Как только приходит понимание того, что все, чему мы раньше верили, не всегда могло быть верным, легче придерживаться объективного и непредвзятого мнения, а также не считать «новую» науку шарлатанством.

Вероятно, мне легче, чем коллегам, в расследовании подозрительных смертей признать, что существуют и другие объяснения улик, найденных при вскрытии, а значит, и того, как жертва умерла. Нож за пазухой я не держу, личные интересы не защищаю, напротив, я более чем готова принять новую теорию, если ее подкрепляют научные доказательства. Мы постоянно раздвигаем границы научных и медицинских знаний, и стоит признать прогресс в этой области: достижения совершаются только путем проверки существующих теорий, которые сначала считаются лишь гипотезами.