Место, с которого так видно Луну

  Они шли, и журчала вода, и шуршал ветер в деревьях. И ветки склонялись над речкой, а капли с мокрой листвы срывались и булькали, и было спокойно, свежо, замечательно и просторно, и вовсе не страшно. Потом Ведде свернул с берега в лес, и они пошли узкой тропой, иногда спотыкаясь о корни, иногда путаясь в мокрой траве, и принцесса на всякий случай похныкивала, оттого что трава была слишком холодной и мокрой (про шишку она и не вспоминала). Но в целом все это была чепуха — ведь они скоро увидят Луну! А еще Ведде сыграет ей музыку.

  — Нам долго еще? — то и дело спрашивала принцесса, стараясь не отставать от мальчика, и он каждый раз отвечал терпеливо:

  — Уже почти.

  И вот они стали подниматься в гору, и так поднимались долго, и принцесса уже устала ждать — когда же они, наконец, поднимутся и увидят Луну, а Ведде сыграет ей музыку. И ей стало казаться, что уже наступает утро, и что Луна уже спряталась на день, и что сегодня, как всегда, ничего не получится... Как вдруг!

  Лес расступился разом. Они вышли на вершину холма. Трава, мягкая и невысокая, послушно стелилась под ноги. Впереди, шагах в тридцати, склон уходил вниз, и под ним расстилался, раскидывался, разливался до самого далекого горизонта замечательный, мокрый, серебряный мир!

  Облака расступились, и в черной полынье небес Луна — вот она! — спокойно жгла холодным сиянием мокрую бездну. Серебряный свет лился, пропитанный холодной влагой леса. Запах был непередаваем — это был запах Луны, мокрой, холодной, сверкающей серебром света. Принцесса стояла, замерев, не двигаясь, боясь спугнуть даже капельку запаха в мерцающей влаге воздуха, даже черточку лунного серебра на мокрой листве.

  Мир — впереди, под ногами, в долине за склоном холма — спокойно лежал себе и светился. Облака качались вокруг, охраняя Луну от какого-нибудь беспокойства. Ведде вытащил лютню, сосредоточенно тронул струны и стал играть музыку, а маленькая принцесса стояла, смотрела и слушала.

  Музыка была короткая, но просто необыкновенная. Пара аккордов и несколько нот — музыка очень простая, но такая необыкновенно лунная, облачная, влажная как небеса, прохладная как трава, бездонная как весь мир — который уютно расположился в долине и помаргивал теплыми огоньками селений. Как все это было здорово! Принцесса стояла, смотрела, слушала, не двигаясь, не дыша, не думая ни о чем. (Думать сейчас даже было нельзя — нужно было смотреть, и слушать, и вдыхать лунный запах, и ощущать лунный свет, потому что как раз такого больше никогда не будет.)

  Ведде сосредоточенно доиграл короткую музыку и сказал:

  — Эта музыка не называется. Она просто играется, и все. Ну как?

  — Мне очень понравилось! Мне очень, очень, очень понравилось, Ведде. Это очень хорошая музыка! Только можно я тебя попрошу, Ведде, давай ты ее никому больше не будешь играть, ладно? Потому что ее нужно играть только здесь, и мне. Ладно?

  — Но ведь я для тебя ее и придумал, — сказал Ведде серьезно. — И чтобы как раз была такая Луна. Если такую музыку сыграть кому-то еще, да еще в другом месте, она испортится.

  — Да! Поэтому больше не играй ее никому, и больше нигде. — Тар-Агне взяла мальчика за руку. — Даже мне не играй, если не будет такой Луны. Я не хочу, чтобы испортилась такая очень хорошая музыка. Жалко, конечно, что нельзя ее как-нибудь взять и принести домой. А потом иногда послушать. Но ведь нельзя, да, Ведде? Ведь нельзя.

  — Конечно, нельзя, — кивнул мальчик, укладывая лютню в чехол. — Ты же не сможешь взять и принести домой именно эту Луну. — Он указал в небо. — Я тебе, конечно, смогу ее и в Замке сыграть. Но толку? Ведь в Замках не бывает такой Луны.

  — У нас не бывает, — вздохнула принцесса. — Может быть, где-то бывает, но у нас не бывает. Я не видела. — И она еще раз вздохнула.

  Тогда Ведде повел принцессу обратно. Они вышли с опушки и пошли вниз обратной тропой, оставив Луну за плечами.

  — Понимаешь, какое дело, — рассказывал по дороге Ведде. — Тут есть хитрость. Вот эта вот музыка... Я ее и не придумывал. Она где-то есть, там, приблизительно где и Луна. Даже когда нас еще не было, а она уже там была. Нужно ее просто там увидеть и тут сыграть. Можно и записать, кстати. Тогда другие сыграют... Может быть.

  — Может быть, если они не больные, да, Ведде?

  — Конечно. Ведь нужно хотя бы знать ноты и хоть как-то играть уметь... А там — это знаешь... Там всего знаешь сколько! И оно там вовсе не спрятано, все перед глазами, только бери. Но люди ведь так по-дурацки устроены, видят все что угодно, только не то что надо. А знаешь, сколько там всего замечательного! Я видел. И оно там всегда останется. Вот моя музыка. Я умру, а она там останется.

  — Но она ведь и здесь останется, Ведде! Ведь останется ведь! Ты же ее оттуда достал и сыграл ведь! И какая она вообще замечательная получилась!